Декабристы. Актуальные направления исследований. Сборник статей

в доклад генерал-аудиториата на высочайшее имя, при этом пальма первенства даже отошла III отделению: «В марте месяце 1848 года дошло до сведения шефа жандармов, что титулярный советник Буташевич-Петрашевский… обнаруживает большую наклонность к коммунизму и с дерзостью провозглашает свои правила. Поэтому шеф жандармов приказал учредить за Петрашевским надзор. В то же самое время министр внутренних дел по дошедшим до него сведениям о преступных наклонностях Петрашевского в политическом отношении и о связях его со многими лицами, слившимися как бы в одно общество для определенной цели, учредил со своей стороны наблюдение за Петрашевским. Но как столкновение агентов двух ведомств могло иметь вредное последствие – открыть Петрашевскому тайну надзора и отнять у правительства возможность обнаружить его преступные замыслы, то шеф жандармов по соглашению с графом Перовским предоставил ему весь ход этого дела, а граф Перовский возложил это на действительного статского советника Липранди»[408].

      Затем эта версия перекочевала на страницы мемуаров[409] и, наконец, утвердилась в позднейшей литературе. Французский писатель Анри Труайя (Лев Тарасов) утверждал, например, что «граф Орлов, генерал, шеф жандармов, поручил чиновнику Министерства внутренних дел Липранди расследовать это дело»[410]. Факт распоряжения чужим чиновником оставлен без объяснений[411]. Автор книги о III отделении И. Симбирцев и вовсе называет Липранди «одним из наиболее профессиональных информаторов Третьего отделения с первых дней его существования», который «после своей работы в организации Петрашевского… стал кадровым чиновником Третьего отделения и получил чин полковника, совершив редкий прыжок из тайных осведомителей в ранг оперативника спецслужбы»[412]. «Прыжок» действительно редкий, учитывая, что Липранди уже являлся генерал-майором в отставке с 1832 г. и имел чин действительного статского советника с 1843 г.

      Другие авторы предпочитают следовать версии Ф. Н. Львова и П. А. Кузмина о И. П. Липранди как главном инициаторе дела петрашевцев, часто принимая без доказательств версию о скопческих взятках[413].

      Любопытную версию выдвинул И. Л. Волгин, отметив, что, согласно источникам, Николай I впервые узнал о подозрительном поведении Петрашевского не от чиновников полицейских ведомств, а «через баб», т. е., вероятно, от придворных дам. Соответственно, и первый импульс шел от императора к полиции, а не наоборот[414]. Узнать это, действительно, было несложно. «О “пятницах” Петрашевского знал весь город, но знал так, что о них говорили не иначе как смеясь», – вспоминал К. С. Веселовский[415]. По сути это были журфиксы (приемные дни), на которые в соответствие с возрастом и наклонностями хозяина приглашались преимущественно молодые и хорошо образованные люди. Обсуждение политических вопросов и чтение запрещенных книг на таких приемах, конечно, властями не приветствовались, но они не были из ряда вон выходящим

408

Лурье Ф. М. Полицейские и провокаторы. С. 66.

409

Корф М. А. Указ. соч. С. 464.

410

Труайя А. Федор Достоевский. М., 2004. С. 122.

411

Еще более необъяснимым образом в одной из монографий приказ И. П. Липранди о слежке за петрашевцами дал «военный министр» (Пустильник Л. С. Жизнь и творчество А. Н. Плещеева. М., 1988. С. 58).

412

Симбирцев И. Указ. соч. С. 167. Далее фантазия автора еще более разыгрывается, благодаря чему можно узнать, что «при Дубельте» Липранди «занимался вопросами политической цензуры», и «его строгость в качестве цензора вошла в легенды».

413

Егоров Б. Ф. Возникновение… С. 28; Его же. Петрашевцы. С. 109–110, 110; Лурье Ф. М. Полицейские и провокаторы. С. 65; Сараскина Л. И. Николай Спешнев: Несбывшаяся судьба. М., 2000. С. 152; Достоевский: Энциклопедия / Сост. Н. Н. Наседкин. М., 2008. С. 633.

414

Волгин И. Л. Пропавший заговор. С. 30.

415

Лейкина-Свирская В. Р. Петрашевцы. М., 1965. С. 35.