Псы, стерегущие мир. Алексей Игнатушин

кольнуло в предчувствии беды. Могучан поднял голову – нервные языки пламени бросили на заросшее лицо загадочные отсветы, бледным пламенем загорелись глаза.

      – Плохи дела, Лют, – сказал Стрый тяжело. – Князь вдогонку письмо прислал…

      Лют напрягся и затаил дыхание.

      Воевода сказал тяжело:

      – Степняки идут войной.

      Глава десятая

      В маленькой палате царило напряженное молчание. Искусно отлитые медвежьи головы на бревенчатых стенах щерились языками пламени, комната была залита светом, дорогое масло горело с душистым ароматом.

      Стол был уставлен кувшинами, чарами, ковшами, от жареной дичи шел теплый и сытный дух, но дюжине мужчин было не до еды. Лица потемнели, брови переплелись волосками на переносице, сквозь бороды отчетливо виднелись желваки.

      Яромир окинул взглядом приглашенных князей, заскрежетал в руке серебряной чарой. Князья встрепенулись на звук, нарушивший тягостное молчание. Яромир поднялся, заговорил голосом холоднее льда:

      – Ужасно стыдно, други мои, что затеянное празднество кончилось худо. Тяжко, что омрачил вас, мои дорогие и желанные гости.

      Князь Годун, седой, кряжистый муж, брякнул досадливо:

      – Кончай виниться, не девка красная, дело говори.

      Яромир медленно склонил голову:

      – Ты прав, старый друг. Волхв прочитал ужасное знамение…

      Князья разом хмыкнули: что там читать, младенцу ясно.

      – Движется на наши земли ворог несметными полчищами, хочет разорить цветущие земли, мужчин порубить на корм волкам и воронам, а женщин увести в рабство и использовать для утех.

      Князья потемнели лицами и сжали кулаки: у рожденных защищать слабых при мысли, что чужаки отберут самое святое, что есть у народа, – женщин, сердце колет.

      – Нелегко говорить, – продолжил Яромир, – но надо собирать объединенную рать. Скоро враг достигнет окраины нашего союза, земли Путяты подпадают под удар первыми.

      Князья хмуро покивали.

      – Завтра выступлю с дружиной на подмогу. Заставить вас не могу, но прошу присоединиться.

      Яромир обвел пытливым взглядом князей, ни один не отвел глаза, смотрят прямо, лица чуть посветлели.

      – Разумеется, присоединимся.

      – А то как же!

      – За кого нас имеешь, князь?

      – Поперед твоей дружины будем.

      Губы Яромира чуть искривились, в глазах мелькнул задорный огонек. Князь простер длань с чашей, и от сильного голоса затрепетало пламя светильников:

      – Добро! Двинемся по заре, разошлем гонцов, чтобы воины, оставшиеся дома, спешно присоединились. Вместе растопчем супостатов! Пью за вас, смелые други!

      Князья поддержали Яромира дружным ревом: грудные клетки раздуты, в глазах плещется ярость, голыми руками готовы разорвать посмевших посягнуть на союз северных княжеств.

      Гости едва успели стукнуть дном пустых чар о стол и протянуть руки к мясу, как с грохотом распахнулась дверь. Князья удивленно уставились на растрепанного старца