Шестая жена короля Генриха VIII. Луиза Мюльбах

сверкающие глаза короля быстрым проницательным взглядом окинули всех собравшихся.

      – Ну, а вы, архиепископ Гардинер, – спросил он затем с выражением холодной иронии, – не хотите разве тоже просить о пощаде, как все эти мягкосердечные души?

      – Господь Бог наш – карающий Бог, – торжественным тоном ответил Гардинер, – а в Писании сказано, что того, кто прогрешил, Бог наказывает до третьего или четвертого колена.

      – А что написано, то должно быть соблюдено, – громовым голосом воскликнул король. – Нет пощады злодеям, нет сожаления преступникам! Да ниспадет топор на главу виновного, да пожрет пламя тела нечестивых!

      – Ваше величество, подумайте о своем высоком назначении! – воскликнула Мария Аскью вдохновенным голосом. – Подумайте, какое высокое имя дали вы себе сами в вашей стране! Вы наименовали себя главой церкви и хотите одновременно главенствовать в духовной жизни и царствовать на земле. Так окажите же акт милости, король, потому что вы называетесь королем Божьей милостью.

      – Нет, я не называюсь королем Божьей милостью!.. я называюсь королем Божьим гневом! – воскликнул Генрих, угрожающе поднимая кверху руку. – Мое дело отправлять к Богу грешников, а уж там Он может миловать их, если хочет. Я – карающий судья, который судит по закону без жалости. Пусть осужденные взывают к Богу, и Он пусть милует их, я же не могу и не хочу сделать это. Совершено преступление против закона, и я должен покарать виновных…

      – Так горе, горе вам и всем нам! – воскликнула Мария Аскью. – Горе вам самим, король Генрих, если правда все то, что вы только что сказали! Тогда те люди, которые недавно возведены на костер, были правы, когда бранили вас, называя тираном! Тогда прав римский папа, называя вас отверженным и отлученным и проклиная вас именем Христа. Ведь вы не знаете Бога, являющегося Любовью и Жалостью! Вы – не приверженец Того, который сказал: «Любите врагов своих и благословляйте проклинающих вас!» Горе вам, король Генрих, если ваши дела на самом деле обстоят так печально…

      – Молчи, несчастная, молчи! – воскликнула Екатерина и, с силой отталкивая пылающую гневом девушку, схватила руку короля Генриха и поднесла ее к своим губам, после чего шепнула: – Ваше величество! Вы только что говорили мне, что любите меня. Докажите это, простив эту девушку за ее страстную возбужденность. Докажите это, позволив мне отвести Марию Аскью в ее комнату и запретить ей говорить!

      Но в этот момент Генрих был совершенно неподвластен каким-либо другим чувствам, кроме гнева и кровожадной радости. Он с недовольством оттолкнул от себя Екатерину и, устремив острый, пронизывающий взгляд на девушку, сказал резким, глухим голосом:

      – Оставьте ее! Пусть говорит. Никто не смеет решиться перебить ее!

      Мария Аскью не обратила ни малейшего внимания на все то, что происходило вокруг нее. Она все еще находилась в том состоянии крайней экзальтации, которая не знает никаких страхов и не отступает ни пред какой