Не бойся быть моей. Кейт Хьюит

Дело было не только в его близости, все эти новости, что Антониос бросил ей в лицо, мешали сосредоточиться, заставляя снова и снова обдумывать предстоящие перспективы: возвращение в Грецию, встречу с родными мужа, необходимость разыгрывать из себя счастливую молодую жену, вечеринки и обеды, званые вечера, где она будет в центре внимания…

      – Позволь, я помогу, – произнес муж внезапно, и, к удивлению Линдсей, голос его прозвучал мягко.

      Взяв ключ из ее рук, он вставил его в скважину и повернул, а затем открыл дверь.

      Пробормотав слова благодарности, она вошла в душную и пыльную прихожую отцовского дома. Странно было входить сюда с Антониосом – он никогда не видел, какой была жизнь Линдсей до встречи с ним.

      Она включила лампы, осветив узкий коридор, в котором едва помещались книжные полки, прильнувшие к каждой стене, и на каждой громоздились книги. На полу их было еще больше, и стопки угрожали вот-вот рассыпаться, на столе не было свободного места от учебников и документов. Линдсей привыкла к этому интерьеру и перестала замечать беспорядок. Но сейчас вдруг ощутила неловкость, понимая, каким, должно быть, маленьким и неубранным кажется ее гостю отцовский дом.

      Она направилась к лестнице.

      – Пойду упакую вещи.

      – Тебе помочь?

      Удивленная такой заботливостью Антониоса, Линдсей повернулась к нему. С чего бы ему ее опекать?

      – Нет, – ответила она. – Я справлюсь.

      Антониос приподнял бровь.

      – Ты уверена, Линдсей? Только что твои руки так тряслись, что ты не могла открыть дверь дома.

      Она замерла, чувствуя, как кровь приливает к щекам.

      – Может быть, это оттого, что ты сердишься на меня, Антониос, и я это чувствую.

      Уголок его рта дернулся.

      – А ты считаешь, я не должен на тебя сердиться?

      Линдсей закрыла глаза, чувствуя, как ее охватывает усталость.

      – Не хочу снова начинать спор. Мы ведь уже решили, что это бессмысленно. Я просто…

      – Констатировала факт, – закончил за нее Антониос, и в голосе его явственно прозвучала ирония. – Ну конечно. Прости, что не могу разрядить обстановку.

      Линдсей лишь покачала головой – она слишком устала, чтобы спорить.

      – Прошу тебя, давай не будем препираться и оскорблять друг друга. Я лечу в Грецию, как ты и хотел. Неужели этого недостаточно?

      В глазах его вспыхнул злой огонек, а к щекам прилила кровь. Он шагнул к ней и произнес:

      – Нет, Линдсей, этого совершенно недостаточно. Но, так как я действительно просил от тебя только этого и ты, по-видимому, не можешь обещать мне ничего большего, мне придется довольствоваться тем, что есть.

      Он посмотрел на нее долгим испытующим взглядом, и Линдсей услышала вдруг собственное прерывистое дыхание и биение сердца. Ей некуда было деться от его глаз, его презрения, и в ней самой закипал бессильный гнев. Куда делась та страсть, что объединяла их когда-то – когда все было совершенно иначе в их отношениях? Когда муж обнимал ее, заставляя ее парить