КВАЗИ. Сергей Лукьяненко

ты в сердце себе стрелял, дурик, – приближаясь к нему, сказал я. – В башку надо было. И мне работы меньше, и сам бы не мучился.

      Профессор, конечно же, не ответил. Если он и мучился, то сейчас никаких эмоций на бледном сером лице не осталось. Ну, кроме голода, конечно. Запавшие мутные глаза сфокусировались на мне, окровавленный рот жадно оскалился. Я почему-то представлял Виктора Аристарховича пожилым, но он умер совсем молодым, не больше сорока. Увидев меня, профессор негромко застонал: «Уэ-э-ээу» – и попытался пройти прямо сквозь стол. Стол был крепкий, массивный, с кожаной столешницей и тяжеленными тумбами по бокам. Разумеется, профессор пройти не смог, но продолжал упорно топтаться на месте, протянув ко мне руки.

      Поначалу они тупы как дерево.

      – Ничего не поделаешь, ты на меня напал, я вынужден был защищаться, – сообщил я, поднимая пистолет. Что-то меня тревожило. Что-то здесь не так…

      – Уууу-эээ! – тоскливо взвыл профессор, будто его мёртвый мозг был способен сообразить, что приближается настоящая и окончательная смерть. Окровавленный рот раскрылся ещё шире.

      Окровавленный!

      Я рванулся влево, разворачиваясь и гадая, что в меня сейчас вцепится – пальцы или зубы.

      Но пока все было в порядке.

      Второй действительно оказался тут. Пожёванный, истерзанный, окровавленный мужчина лет тридцати, мой ровесник. Горло у него было перегрызено, рубашка порвана и живот поеден. Мужчина ворочался в луже темной крови, сучил ногами, елозил по скользкому паркету руками и неотрывно следил за мной. Потом его рот с томительной неизбежностью открылся, и мужчина провыл:

      – Эу-эу-уэ!

      Вовремя я вошёл. Он только собирался вставать. Так что же получается – профессор был не один… выстрел пришёлся ему в сердце… а вот и пистолет на полу, в крови.

      Какая-то ерунда получается.

      Убийца застрелил профессора и стал дожидаться, пока тот восстанет и загрызёт его?

      Кажется, случалось когда-то где-то что-то подобное на почве страсти.

      – Теперь уж совсем без вариантов, – сообщил я профессору, подходя ближе к столу. Виктор Аристархович засуетился, опустил одну руку и принялся скрести ею о столешницу, будто подгребая ко мне.

      Я размахнулся и одним ударом мачете снёс ему голову.

      Повернулся и направился к мужчине, уже вставшему на четвереньки. Очень удобно, если честно.

      – У-у-э? – протянул мужчина.

      Я примерился и отрубил голову и ему.

      Вот и все.

      Мир стал чище.

      Хотя уборку в кабинете придётся делать капитальную. Хорошо, что ковров нет.

      Я спрятал пистолет и снова взял рацию – она уже вторую минуту вибрировала на поясе.

      И услышал шорох за спиной.

      Их тут что, трое было?

      От растерянности я словно затормозил, повернулся плавно и неспешно.

      В балконных дверях стоял, разглядывая учинённое мной побоище, грузный немолодой