Наколдованная любовь. Юлия Фирсанова

ужасов с воспитательной целью) не пыталась. Наверное, не пыталась потому, что кроме трусости в характере девушки присутствовал здоровый практицизм. Зная, чего конкретно она боится до дрожи и визга, Оля выработала грамотную стратегию избегания тревожных факторов и жила вполне комфортной жизнью. До вчерашнего дня все это работало, а теперь пошло прахом.

      «Эй, хозяйка, нас сейчас придушат или убьют! Ну сделай же что-нибудь!» – Подружка-паника громко замолотила кулачками в голову трусишки Оленьки, впервые столкнувшейся не с простеньким кошмариком-тараканчиком, а с чем-то реально страшным.

      И Оля сделала единственное, что пришло на ум: впилась зубами в руку, зажимающую ее рот, так, будто это была самая вкусная отбивная. Что-то мерзкое, прохладное и горько-соленое коснулось неба. Настолько мерзкое, что угроза тошноты стала явью, комок подкатил к горлу, и неожиданно резко отпущенная на свободу девушка рухнула на колени, расставшись с остатками ужина.

      Что удивительно, кто-то слева делал то же самое. Очистительные процедуры продолжались не меньше пары минут. Потом раздался хриплый и сердитый мужской голос:

      – Тьфу, дура, мало того, что сонного зелья нажралась, так вдобавок проснулась не к сроку, чего тебя в коридор понесло?

      Оля же, освободив желудок, могла думать только об одном. Не вдаваясь в подробности, кто и зачем напал на нее и почему не нападает снова, а только костерит свою же жертву на чем свет стоит, девушка взмолилась:

      – Вы не знаете, где здесь туалет?

      – Отхожее место? Тебе чего, горшок под кровать не поставили? – почти растерянно уточнил напавший, шокированный странной переменой темы.

      Девушка метнулась назад, в комнату, со скоростью, которая сделала бы честь и Ламару. Спустя минуту Оля, заталкивая корявую пародию на ночную вазу под ложе, уже чувствовала себя самым счастливым существом во вселенной, несмотря на всех обитающих рядом маньяков, которые умыкали ни в чем не повинных девиц из родной квартиры и нападали на них во тьме грязных трактиров.

      А может, она не так поняла этого человека или сама его напугала тем, как резко выбежала из комнаты? – виновато предположила Оля и, выглянув в коридор, освещенный лишь тоненьким лучиком карандаша-фонарика, брошенного на пол в пылу сражения, робко сказала все еще стоявшему неподалеку незнакомцу:

      – Извините, я вас, наверное, напугала.

      – Ты? Меня? – Неизвестный не то хмыкнул, не то хрюкнул, явно давя рвущийся наружу хохот.

      – Да, я так неожиданно выскочила. Вы тут все знаете, не подскажете, где тряпку найти?

      – А это-то тебе зачем, подтереться нечем? – изумился мужчина.

      Голос-то был явно мужским, а вот фигура из‑за широкого плаща и черты лица из‑за темноты идентификации не поддавались.

      – Ну… – Оля засмущалась. – Мы тут намусорили, неудобно перед хозяйкой, надо бы убрать…

      – Ты чего,