Наколдованная любовь. Юлия Фирсанова

на кухню. Мимоходом бросила угловому клиенту:

      – Эй, тебе еще нести или хватит?

      Ответа не последовало, тело, полуприкрытое плащом, уже частью лежало на столе, видно, крепко перебрало спиртного. Кувшин покоился на боку рядом с темноволосой головой, свидетельствуя как о собственной пустоте, так и о причинах безмятежного сна клиента, не жаждущего немедленного продолжения банкета.

      В ожидании трапезы, чтобы как-то отвлечься от неуютной обстановки, Оля спросила магистра:

      – А кто такая пророчица под вуалью и те семеро, о которых вы говорили? Какие-то могучие маги?

      – О нет, милое дитя, не маги. Семеро – великие боги, сотворившие наш мир Вердану, давшие ему жизнь и силу. Владыка Стихий, Вседержитель – первый, вторая – Хранительница, Соединяющая Судьбы; Справедливый Судия, Творец Законов – третий, Созидатель Прекрасного – четвертый, Целитель – пятый, Торговец и Странник – шестой, Пророчица под Вуалью – седьмая. Они слишком сильны, и, чтобы не привлекать внимания Владык попусту, лишний раз лучше не оглашать их имен. Тот предмет, к которому мы направляем свои стопы, один из великих и самых загадочных артефактов, сотворенных Седьмой на заре мира, – вдохновенно, похоже, тема была по сердцу, поведал маг.

      – Но если он такой нужный и великий, почему стоит посреди леса, а не в месте поприличнее? – озадачилась девушка, считавшая, что важным реликвиям место в музее или закрытом хранилище.

      – Не все творения богов могут быть перемещены, дитя, – нахмурился Коренус, готовясь продолжить лекцию, но тут же забыл о прикладной теологии и оживленно потер ладошки, восклицая:

      – О, вот и наш ужин!

      Большой поднос глухо хлопнулся о стол. Никаких попыток протереть столешницу трактирщица не предприняла, наверное, придерживалась старого принципа «до трех сантиметров не грязь, больше – само отвалится». Пометав миски на стол и водрузив перед Олей кувшин молока и почти чистую (ну лоснилась жирком самую малость, и что с того?) кружку, женщина отцепила со связки на поясе и хлопнула три местами ржавых, совершенно одинаковых ключа.

      – Первые три комнаты, дверь вон та, слева – ваши, четвертая – этого. – Рука махнула на безмятежно посапывающего алкаша.

      – Спасибо, хозяюшка, – поблагодарил Коренус и с намеком осведомился: – Что-то тихо у вас нынче.

      – С чего шуму-то быть? – совсем не любезно буркнула женщина. – Это при деде-покойничке паломники в леса так и перли, а теперь, если в Камару надоть, и то через Лимсин едут, мало ли какой твари из Фодажа выглянуть захочется. Сюда лишь голытьба забродная попадает или ретивые добытчики…

      – Твари? Какие? Задрали кого? – придвигая к себе миску с пышущей жаром, малость подгоревшей кашей и разваренным мясом, не по-хорошему оживился Ламар.

      Оля, осторожно нюхавшая молоко, поникла. Так она и знала, что с этой «прогулкой по лесу» дело добром не кончится.

      – Не-е, если