Несущие смерть. Стрелы судьбы. Лев Вершинин

явно выраженный наследственный характер…

      – Мать страдала видениями, психозами, приступами буйной истерии, – воспользовавшись паузой, позволил себе поддержать корифея молчавший до сих пор лечащий врач и расцвел улыбкой, вознагражденный поощрительным взглядом.

      – Именно так, коллега! Проследив заболевания, свойственные семейству уважаемой пациентки, можно констатировать, что недуги имеют систематическую окраску. Брат, как общеизвестно, обладал комплексом фобий, включая синдром величия, синдром преследования, а также и тягу к аутотанасии…

      – Две попытки самоубийства за полтора года, – вновь заполнил паузу лечащий врач.

      – Благодарю вас, коллега. Наконец, сын высокочтимой госпожи, согласно имеющимся данным, является идиотом…

      – Клиническим.

      – Помолчите, коллега. Итак, основываясь на учении отца медицинской науки, богоподобного Гиппократа…

      Далее пошло то, что отличает врача от нормального человека. И длилось дольше, чем способен выдержать человек нормальный.

      – Довольно! – Антигон шагнул вперед резче, чем следовало бы, и евнух понятливо умолк на полуслове, а врач-сардиец пугливо охнул, отшатнулся, едва сумев устоять. – Я все понял. Краниопатия, эпилепсия, аутопсия – чего уж тут не понять, в самом-то деле? Мне не ясно одно: она понимает нас?

      – Увы, господин! – На сей раз евнух был краток.

      – Почему?

      – Амнезия. Осложненная алексией, – неправильно истолковав замешательство скопца, поспешил блеснуть талантом диагноста сардиец.

      И зря поспешил.

      – Ма-а-лчать!

      Рык стратега Азии всколыхнул тяжелую дверную завесу.

      – И вообще, вон отсюда… клинический!

      Чем-чем, а чувством юмора Олимпийцы не обделили Антигона Одноглазого.

      – Отвечай, кастрат, только попроще: она сможет говорить?

      – Нет, – покачал головой евнух. – Ни в коем случае.

      Не было сейчас в тихом, но твердом голосе обычной лекарской уклончивости. Так, спокойно и убежденно, выносят приговоры, которые заранее решено не смягчать.

      – А если очень нужно?

      – Нет. Медицина бессильна.

      – А если очень-очень?..

      Скопец замялся. Клятва, завещанная последователям своим великим Гиппократом, связывала уста, но лучший терапевт Азии, не исключая и Египта, начинавший еще в помощниках великого Филиппа-акарнанца, по слухам, сумевшего однажды воскресить мертвеца, хорошо знал нрав своего господина…

      – Есть определенные методики, величайший. Не всегда результативные, но весьма действенные в подобных случаях. Но…

      – Что – но?.. – На виске Антигона запульсировала набухшая голубая жилка.

      – Но применение их чревато смертельным исходом для пациентки. В лучшем случае, неизбежным ударом и неизлечимым параличом.

      – Ну и что?..

      – Но я думал…

      – Думать здесь не твое дело! – Стратег Азии грузно опустился на