Признания Мегрэ (сборник). Жорж Сименон

бюро его собственного отца, увеличенные фотографии «стариков» на стенах… Одним словом, комиссар чувствовал себя врачом, которого срочно вызвали посреди ночи к больному и которому пациент доверил свою судьбу.

      Самое любопытное, что человек, сидевший напротив в ожидании «диагноза», походил если не на родного брата Мегрэ, то уж на двоюродного точно. И дело было не только во внешности. Комиссару достаточно было бросить взгляд на фотографии, висевшие на стене, чтобы понять, что у него с министром практически одинаковое происхождение. Оба родились в деревне, в крестьянских, но преуспевших семьях. Вероятно, с самого рождения будущего министра его родители, так же как «старики» Мегрэ, мечтали, чтобы сын сделал карьеру врача или адвоката.

      Что и говорить, Пуан весьма превзошел ожидания родителей. Интересно, дожили ли они до этого?

      Комиссар не решился задать подобный вопрос. Перед ним сидел человек, готовый сломаться в любую минуту, и дело здесь было не в слабости характера. Глядя на него, Мегрэ испытывал смешанное чувство отвращения и гнева не по отношению к человеку, а к ситуации. И еще он был обескуражен.

      Как-то раз он оказался в очень похожей ситуации, возможно, не столь драматичной, но тоже связанной с политикой. Казалось бы, тогда он все сделал правильно. Повел себя не только как честный человек, но и безукоризненно исполнил свой служебный долг. В результате оказался кругом виноват. Мегрэ пришлось отвечать перед дисциплинарным советом, и так как все было против комиссара, его признали виновным. Именно тогда Мегрэ вынужден был временно оставить судебную полицию и отправиться в изгнание, в Люсон, департамент Вандея, где год прослужил в мобильной полицейской бригаде. Кстати, именно Вандею Пуан представлял в парламенте.

      Как не уставали повторять комиссару жена и друзья в тот нелегкий для него период, совесть его была чиста. Тем не менее он, сам того не желая, то и дело начинал вести себя так, будто виноват в чем-то. Например, в последние дни в судебной полиции, когда слушалось его дело, Мегрэ не смел отдавать распоряжения подчиненным, даже таким преданным, как Лукас или Жанвье, а спускаясь по большой лестнице, старался держаться поближе к стене.

      Пуан, как и Мегрэ тогда, не был способен объективно оценить ситуацию. Он рассказал комиссару все, что мог. На протяжении последних часов он вел себя как человек, камнем идущий ко дну и надеющийся лишь на чудо. Не странно ли, что Пуан решил обратиться именно к Мегрэ, которого совсем не знал?

      Комиссар, сам того не осознавая, взял ситуацию в свои руки, и вопросы его теперь точь-в‑точь походили на вопросы доктора, пытающегося установить как можно более точный диагноз.

      – Вы проверили Пикемаля?

      – Я попросил секретаршу позвонить в Национальную школу мостов и дорог. Там подтвердили, что на протяжении последних пятнадцати лет Жюль Пикемаль работает у них смотрителем.

      – А не странно ли, что он передал документ не директору Школы, а непосредственно вам?

      – Не знаю.