Ярче солнца. Бет Рэвис

считаем – ты и сама знаешь, – что у тебя должна быть возможность позвать на помощь, если…

      Моя рука застывает. Если.

      Космос побери. Он прав.

      Док кивает, довольный тем, что я не собираюсь срывать браслет и выкидывать его.

      – В общем, я просто хотел отдать его тебе. Дай знать, если… если что-нибудь понадобится. – И он, выйдя, запирает за собой дверь.

      Но я остаюсь на месте, замерев, словно опять оказалась вморожена в стеклянный гроб и лед сковал мне сердце.

      «Космос побери» – это их фразочка.

      Я не одна из них.

      Пусть у меня на запястье вай-ком, но я не одна из них.

      Нет.

      Нет.

      5. Старший

      До меня доходит только спустя несколько секунд.

      – Мы… остановились? – Смотрю в глаза всем корабельщикам по очереди, бессмысленно ища намек на то, что это неправда, но мрачно сжатые губы Мараи слишком красноречивы.

      Ох, зараза. Как я скажу Эми такое?

      – И давно мы стоим? – Голос истерично срывается, но я ничего не могу поделать.

      – Мы… не знаем точно. Довольно давно. Возможно, со времен Чумы. – Мараи кусает – губу.

      – Никакой Чумы не было, – машинально говорю я. Она знает; просто ей привычней называть сумасшествие, которое разразилось много поколений назад, Чумой, поддерживая ложь, на которой покоятся основы системы Старейшин.

      Позади меня продолжает стучать сердце корабля: «жжж, бам, жжж».

      – Как мы можем не двигаться? – спрашиваю я. – Ведь двигатель работает. – Даже я сам слышу, что голос мой звучит отчаянно, как голос ребенка, который отказывается поверить, что сказки, которые ему рассказывали, неправда.

      – В общем, мы начали перенаправлять энергию с тех пор, как появился первый Старейшина. Одной солнечной лампы уже не хватает.

      Заставляю себя посмотреть Мараи в глаза.

      – Так где мы?

      Мараи встряхивает головой, удивленная вопросом.

      – То есть?

      – Как далеко мы сейчас от Центавра-Земли? Если мы не двигались целых… много лет, значит, наши планы на приземление как минимум неточны. Так на каком мы расстоянии?

      – Мы не знаем, – говорит Мараи. – Мы не можем сейчас заниматься планетой. Нам нужно поддерживать жизнь на «Годспиде».

      От властности в ее голосе – она только что отдала мне приказ – меня коробит.

      – Мы поступим так, – командую я. – Один из вас займется навигацией. И только навигацией. Если мы поймем, сколько осталось лететь, то будем знать, какого масштаба нужен ремонт. Может, нам удастся запустить двигатель хоть как-нибудь, чтобы доковылять до планеты. Возможно, позже нам придется обсудить более жесткие меры. – Я перевожу взгляд на Мараи. – Но нам придется подумать о том, как заставить корабль добраться до Центавра-Земли.

      Второй корабельщик Шелби открывает рот, чтобы заговорить, но Мараи жестом останавли-вает ее.

      – Я сама этим займусь, – говорит она. – Но сначала мы хотим обратиться к тебе с просьбой.

      Просьба таким тоном кажется