Пять лучших романов (сборник). Уильям Сомерсет Моэм

преследованием. Похоже, что эта история обойдется ему фунтов в пятьсот.

      – Еще слава Богу, что обстановка квартиры принадлежит Эми. Она-то уж ей останется.

      – Вы помнили об этом, говоря, что она осталась без гроша?

      – Разумеется, помнил. У нее есть сотни две или три фунтов да вот эта мебель.

      – Но на что же она будет жить?

      – Это уж одному Богу известно!

      Все было, видимо, очень не просто, а негодующий полковник еще больше сбивал меня с толку. И я очень обрадовался, когда он, взглянув на часы на магазине армии и флота, вспомнил, что в клубе его ждут партнеры по карточной игре, и предоставил мне в одиночестве идти через Сент-Джеймсский парк.

      Глава десятая

      День или два спустя миссис Стрикленд прислала мне записку, в которой спрашивала, не могу ли я зайти к ней вечером. Я застал ее одну. Черное, монашески простое платье намекало на ее тяжелую утрату, и я в простоте душевной очень удивился, как она, с таким камнем на сердце, могла играть роль, по ее понятиям, ей подобающую.

      – Вы сказали, что если я обращусь к вам с какой-нибудь просьбой, то вы не откажетесь ее исполнить, – сказала она.

      – Да, конечно.

      – Согласитесь ли вы поехать в Париж и встретиться с Чарли?

      – Я?

      Я был ошеломлен. Ведь я только однажды видел его. Что она намеревалась мне поручить?

      – Фред собирается туда. (Фред был полковник Мак-Эндрю.) Но я уверена, что ему ехать нельзя. Он только все запутает. И я не знаю, кого мне об этом просить.

      Голос ее слегка задрожал, и я почувствовал, что даже секунда колебания с моей стороны – свинство.

      – Но я и двух слов не сказал с вашим мужем. Он меня не знает и скорей всего просто пошлет к черту.

      – Вам от этого не будет ни жарко ни холодно, – улыбаясь, отвечала миссис Стрикленд.

      – Как, по-вашему, я должен действовать?

      На этот вопрос она не дала мне прямого ответа.

      – По-моему, как раз хорошо, что он вас не знает. Видите ли, он никогда не любил Фреда. И всегда считал его дураком – военные ему чужды. Фред впадет в ярость, они поссорятся, и все выйдет только хуже, а не лучше. Если вы скажете, что явились к нему от моего имени, он обязан будет выслушать вас.

      – Я ваш недавний знакомый, – отвечал я. – И я не понимаю, как может взяться за такое дело человек, не знающий о нем всех подробностей. Я не хочу совать свой нос в то, что меня не касается. Почему бы вам самой не поехать в Париж?

      – Вы забываете, что он там не один.

      Я прикусил язык. Мне уже мерещилось, как я вхожу в дом Чарлза Стрикленда и посылаю ему свою карточку. Вот он выходит ко мне, держа ее двумя пальцами:

      – Чему я обязан честью?

      – Я пришел поговорить с вами относительно вашей жены.

      – Серьезно? Ну, когда вы станете старше, вы поймете, что не стоит соваться в чужие дела. Если вы будете так добры повернуть голову налево, вы увидите дверь. Желаю всего наилучшего.

      Я предвидел, что удалиться с достоинством мне будет очень нелегко, и клял себя за то, что вернулся