Дуэль с судьбой. Барбара Картленд

ей удастся перепрыгнуть через луну.

      – Мама говорила, что у каждого должно быть любимое занятие, – с вызовом повторила Гермиона. – А чем увлекаетесь вы, милорд?

      – Я вполне согласен со словами вашей матушки. У меня тоже есть увлечение, доставляющее мне огромное удовольствие. Интересно, удастся ли вам угадать, что это?

      – Это имеет какое-то отношение к лошадям?

      – Нет. – Маркиз с удивлением посмотрел на Ровену.

      – Что бы это ни было, – сказала она, – уверена: это что-то очень дорогое и очень личное.

      – Не такое уж дорогое, – ответил маркиз. – Но действительно личное, и я очень увлечен этим.

      – Что же это? – не вытерпела Гермиона. – Скажите нам, милорд.

      – Генеалогия, – ответил маркиз.

      Гермиона явно не знала этого слова, и маркиз с вызовом взглянул на Ровену, словно ожидая, что она начнет объяснять его смысл.

      – Кажется, – медленно произнесла Ровена, – это имеет отношение к предкам.

      – Правильно, – кивнул маркиз. – Это история происхождения семьи.

      – Значит, вы составляете свое родословное древо? – спросила Гермиона. – В одной из моих книг по истории на картинке изображено такое. Там столько разветвлений, что я с трудом разобралась в них.

      – Девушки редко интересуются историей, – удивился маркиз. – Кстати, мое родословное древо уходит корнями во времена до Вильгельма Завоевателя, и на нем можно увидеть по меньшей мере четырех королей.

      – Какое интересное увлечение! – восторженно воскликнула Гермиона.

      Ровена молчала, а маркиз сказал вдруг, глядя на ее нежный профиль:

      – Не сомневаюсь, что вы с вашим практическим складом ума, Ровена, считаете мое увлечение пустой тратой времени.

      – Думаю, милорд, у вас его достаточно, чтобы тратить подобным образом, – парировала Ровена. – Но мы в этом доме больше заботимся о живых людях, чем о давно ушедших.

      – Именно этих слов я и ожидал от вас, – сказал маркиз, и Ровена тут же разозлилась на себя за то, что не потрудилась придумать что-нибудь пооригинальнее.

      Она не понимала почему, но, как только маркизу становилось лучше, между ними снова начиналась словесная дуэль. Иногда это было забавно, но последнее время все чаще приводило ее в смущение.

      В маркизе было нечто такое, что все время вызывало в Ровене желание спорить с ним по малейшему поводу.

      Сколько ни убеждала себя Ровена, что нельзя относиться подобным образом к пациенту, как только маркиз переставал испытывать боль, ее начинало раздражать чувство превосходства над окружающими, с которым он держался.

      Маркиз был чересчур самоуверен, он выглядел слишком властным и требовательным, и Ровене пришлось смириться с тем, что ему удалось стать центром внимания всей семьи.

      Когда они собирались вместе, Гермиона, Марк и Лотти не могли говорить ни о чем, кроме маркиза. К тому же Ровена была уверена, что Гермиона не только постоянно думает о нем, но и грезит красивым, благородным джентльменом