Башня континуума. Владетель. Том 2. Александра Седых

хорошо. Он не пытался забраться Киту в голову, и разузнать, правда ли, будто тот поддерживает сэйнтистов, и, если да, то зачем? Нет. Гордон принял как данность, что Кит знает, что делает.

      – Кристофер, пусть о тебе болтают, им вздумается. Они тебя не знают, а я знаю, и знаю, что ты знаешь, что делаешь… что бы ты ни делал. И еще. Ты можешь на меня положиться, я тебя всегда и во всем поддержу.

      Кит засмеялся, обнял его за шею одной рукой, а второй обвел пространство кругом них.

      – Погляди, глупыш, сколько кругом грязи…

      – Ну, это после долбаной бури.

      – Нет. Это аллегория, деревенская ты дубина.

      – А, – протянул Гордон.

      – Кому-то давно следует убрать всю эту грязь и вынести мусор.

      Они посмотрели друг на друга. Ммм, наверное, это была любовь.

      – Кто-то?

      – Ну, мы можем целую вечность сидеть здесь в обнимку и ждать, пока придет этот кто-то… или заняться всем сами. Что скажешь?

      Глава восьмая

      Датское королевство

      1

      Пока Кит осваивал новые, непривычные области деятельности, то сражаясь с организованной преступностью, то вникая в замысловатые хитросплетения провинциальной политики, Ричард, напротив, предавался занятию самому обыденному и заурядному – сходил с ума.

      Непрочная перегородка в его мозгу, отделяющая реальность от бредового вымысла, трещала и рушилась, как подгнившая деревянная стена под натиском бешеных термитов. Машина времени целиком завладела его сознанием. Ричард думал о машине постоянно, думал страстно и увлеченно, думал с такой страстью и нежностью, с какой никогда не думал ни об одной из своих возлюбленных. Машина приходила к нему в сновидениях. Закрыв глаза, задыхаясь и млея от страсти и волнения, Ричард живо представлял ее возвышенный, поэтический образ. Он видел грациозные изгибы точеных линий, танцующие всполохи неземного электричества, ажурное плетение серебряной проволоки, ледяной блеск стерильных колб, могучие турбины, напевающие триумфальные арии райских симфоний.

      Ричард безнадежно боролся с наваждением. Что-то сломалось у него в голове, и сны перестали быть снами, а превратились в грезы наяву, яркие красочные галлюцинации. Вполне очевидно, что судьбоносная встреча со Стефаном Торнтоном в галерее тоже была галлюцинацией. От беседы с досточтимым предком остались записи, около пятидесяти листов с математическими формулами, но, конечно, это ничего не доказывало. Скорее всего, Ричард сделал эти записи, пребывая в своеобразном трансе. Скорее всего, он настоятельно нуждался в серьезной и квалифицированной помощи. Скорее всего, чтобы не оказаться в сумасшедшем доме под присмотром заботливых санитаров в модной смирительной рубашке, надо было взять себя в руки и старательно притворяться, что ничего особенного не происходит.

      Какое-то время он продержался, однако хватило его не слишком надолго. Стена рухнула, рассудок его разлетелся вдребезги, будто карманное зеркальце, неловкой рукой оброненное на каменный пол. На смену чудовищному иррациональному