Ожерелье Дриады. Дмитрий Емец

не ускользали от ее быстрых глазок.

      – Что за хватательный рефлекс? В каждом парне дремлет младенец? «Мамочка, возьми меня за ручку!» – поинтересовалась она.

      – При чем тут это? Может, я дорогу боюсь один переходить! – спокойно пояснил Меф.

      – Какое совпадение! Я тоже! – умилилась Вихрова. – Эй, Пименова Дарья Батьковна, дайте мне тоже ручку!

      – Давай я тебя возьму! – предложил Чимоданов, только что закончивший ковырять в носу.

      – Ага, щас! Ты меня под машину попадешь! – отказалась Вихрова.

      – А я? – предложил Евгеша.

      – Ой, только не ты! – взмолилась Ната. – Все, кто угодно, только не Мошкин! Ты будущий мамик!

      – Что за мамик?

      – Худшая разновидность папика, – отрубила Вихрова и хладнокровно перешла одна, наплевав на запрещающий сигнал светофора.

      Ната о чем-то размышляла, с кошачьей ловкостью идя по бровке, бок о бок с проносящимися машинами.

      – Интересная тема для нездоровых фантазий! – внезапно заговорила она. – На необитаемый остров поселили группу маленьких детей. У них есть пища, дом, компьютерные программы, которые учат читать, книги – короче, все, что нужно. Но одна оговорка: ни в одной из их книг нет слова ЛЮБОВЬ и вообще ничего о любви. Смогут они когда-нибудь любить? Я имею в виду чувство.

      Даф покосилась на Нату с удивлением. Вихрова всегда казалась ей нравственно и содержательно примитивной, как мелодия о чижике-пыжике, а тут вдруг такая мысль. Вот уж правду говорят: человек всегда шире любого твоего суждения о нем.

      Чимоданов хмыкнул.

      – А пока они маленькие были, почему они не передохли? Кто этих детей обслуживал? – уточнил он.

      – Отвали! Какая разница кто?! Роботы! – огрызнулась Ната. – Так что: смогут или нет?

      – Не-а, куда там, – усомнился Петруччо. – Как чаек камнями подбивать, может, и сообразят, а насчет прочего вряд ли.

      – А я думаю, смогут. Даже скорее, чем остальные, – уверенно ответила Даф.

      – Почему? – озадачилась Ната.

      – Потому что остальной мир знает слово «любовь» в его дежурном виде, короче говоря, ест то, чем кормят в фильмах, а что ему соответствует – само наполнение понятия, всю его глубину – постепенно забывает. Остался один скелет слова, внутри же все выгнило. Там же на острове, возможно, не будет самого слова, но возникнет главное – его внутреннее наполнение.

      – И откуда оно там возьмется? – усомнилась Вихрова.

      – Само появится, – заверила ее Даф. – Из сочувствия, сострадания, жалости, заботы. Если они будут, то любовь не сможет не появиться. Если есть зажженная спичка и облитые бензином дрова – костер возникнет сам собой.

      Ната выслушала ее недоверчиво.

      – Я такой любви не хочу! Какая-то она каличная, – заявила он.

      – А какой ты хочешь? Чтобы табуретки летали? – уточнила Даф.

      Ната расцвела.

      – Ага. Самое то!

      – Распространенное детское желание. Правда, в большинстве случаев оно сохраняется до первой табуретки, которая