Гэсэр. Народное творчество (Фольклор)

Наран-Гохон.

      Молвил слово Саргал-нойон:

      «Возвестил мне мой вещий сон:

      Хоть светла и прекрасна царевна,

      Хоть мила и близка нам душевно,

      Ради счастья стран и племен

      Надо сделать ее одноокой,

      Надо сделать ее однорукой,

      Надо сделать ее хромой,

      Надо сделать ее женой

      Сэнгэлэна, старца-нойона.

      Надо быстро и потаенно

      Поселить их в лачуге нищей,

      Превратить царевну в старуху,

      Пусть пасут корову-чернуху,

      Молоко пусть им будет пищей,

      Что заквашено в старом котле!

      Счастья нам не видать на земле

      И веселья в дому человечьем,

      Если мы этих двух стариков

      Не прогоним, не искалечим!»

      Был ответ Сэнгэлэна таков:

      «Не могу, не найду в себе силы

      Изуродовать облик милый,

      Искалечить Наран-Гохон!»

      Черной злобою обозлен,

      Никого на земле не любя,

      Восклицает Хара-Зутан:

      «Это я возьму на себя!»

      И жестокая сталь заблистала,

      И тогда однорукою стала,

      Одноокой и хромоногой,

      Горемыкой старой, убогой

      Дочка Солнца, Наран-Гохон,

      Что была мечтою племен,

      Благодатью солнечноликой!

      Сэнгэлэна с той горемыкой

      Сочетали и сразу прогнали,

      И они побрели в печали.

      Дочь Солнца становится земной матерью Гэсэра

      У старухи и старика

      Нет мальчишки-озорника,

      Чтоб его на коленях качать,

      Чтоб ласкать, – нет у них потомка,

      Нет собаки, чтоб лаяла громко,

      Нет овец, чтоб землю топтать.

      Возле жалкой своей стоянки,

      Где безлюдье, ветер и холод,

      Черемшой утоляют голод

      И выкапывают саранки.

      От небесной отчизны вдали

      Дни земные текли и текли

      В том краю, где безлюдно и глухо.

      Много ль, мало ль прошло недель,

      Просыпается как-то старуха,

      Перетряхивает постель:

      Показалось ей, что колышется

      И волнуется одеяло,

      Что ей голос младенца слышится!

      И царевна Наран-Гохон

      Вновь красивой и юной стала.

      У нее, у жены старика,

      Исцелились нога и рука,

      Стало, зрячее, видеть далёко

      Сталью выколотое око.

      В удивленье, в счастливом испуге

      Выбегает она из лачуги,

      Видит дочь небесной страны:

      Снег лежит, белизной сияя,

      А у двери следы видны

      Убегающего горностая.

      Побежала по этим следам,

      По глухим, безлюдным местам —

      Потерялись следы горностая,

      Превратились в следы колонка.

      По звериному следу ступая,

      И внимательна и чутка,

      Поднимается, молодая,

      На вершину Сумбэр-горы.

      Там, в сиянье рассветной поры,

      Увидала дворец величавый,

      Белостенный и белоглавый,

      Потерялись следы колонка —

      Превратились