Кошка дождя. Алла Лескова

и все не о том… (я не хочу печалить вас ничем).

      Но даже в этом вынужденном однообразии моей сегодняшней жизни есть свои забавные проблески.

      Сегодня одна женщина в очереди к врачу вдруг опустила глаза вниз и сказала всем:

      – Ой, а где моя вторая бахила? Было же две!

      Все посмотрели сначала друг на друга, очнувшись от своих невеселых мыслей, а потом на ноги той женщины.

      Надо было что-то говорить.

      Как-то вступать в социальную связь.

      Но все молчали.

      Просто смотрели на ногу в бахиле и на ногу без бахилы и молчали.

      – Где? Ничего не могу понять… Точно же две было, когда я очередь занимала. Где же вторая, где?

      Все пожали плечами, а самая активная и сердобольная сочувственно сказала: потерялась…

      Которая в одной бахиле возмущенно всплеснула ногами и говорит:

      – Как я могла потерять? Я еще в своем уме… и где я могла потерять?!

      Активная и сердобольная обиделась, поджала губы и отвернулась.

      Тут уборщица протаранила мокрой шваброй коридор, попросив всех нас поднять ноги, и говорит:

      – Господи, ну пройдите по поликлинике, где-нибудь слетела с ноги, вот делов-то… Идите и новые возьмите в ящике, они бесплатные…

      – Может быть, вы, когда полы мыли, видели мою бахилу? – не унималась героиня.

      – Вы думаете, если я ее даже увижу, буду ходить и искать хозяина? Вот вы смешная, не могу… – ответила уборщица.

      И тут одна в очереди резко встала, сняла одну свою бахилу, нагнулась и надела на белую шлепку нашей растеряшки.

      Все, говорит, не могу больше это слушать, успокойтесь уже и не морочьте нам голову! И даже пятнами пошла.

      А та содрала бахилу и говорит:

      – Мне чужого не надо. Спасибо. Я хочу понять, куда могла моя деться. Моя, понимаете?

      В этом месте я, конечно, не выдержала и захохотала. Постаралась негромко.

      А единственный среди нас печальный, худой и небритый мужчина вдруг как заматерится, как-то неожиданно.

      – Блядь, – говорит, – во всем ей хочется дойти до самой сути… епта.

      Ну, это он зря сделал.

      Уже сколько часов прошло, а я все вспоминаю и смеюсь.

      Но он же не знал о моей смешливости, такой худой, небритый и печальный.

      Не грусти, мужик, прорвемся.

      Нельзя

      Позвонил бархатный слишком интимный баритон и спросил:

      – Вы готовы разговаривать?

      Я сказала:

      – Смотря о чем.

      И на всякий случай поправила волосы.

      – О цифровом телевидении и Интернете, – ответил баритон.

      – Мне не нужно цифровое телевидение, у меня телевизор старый, не для цифрового, – отвечаю. – И Интернет есть. Мне хватает.

      – Как это старый? Почему старый? Зачем вам старый? Почему не новый? – интимный баритон сменился маркетинговой трескотней натренированного юноши.

      – Молодой человек, вы хорошо работаете и все у вас будет хорошо, но мне нравится старый телевизор, на нем может лежать моя