Плененная горцем. Джулианна Маклин

внезапно пошевелился и глубоко вздохнул.

      – А‑а, вот так-то лучше, – простонал он, сгибая ноги и касаясь ее коленями. – Я чувствую себя просто прекрасно. Девушка, ты спала?

      – Нет, – резко ответила она, чувствуя его возбуждение.

      Он приподнялся на локте.

      – Почему? Неужели постель была недостаточно мягкой? – Он замолчал и наклонился ближе, вглядываясь в ее лицо. – Сколько тебе лет, девушка?

      – Двадцать два года. Хотя тебе-то что?

      Он провел большой ладонью по изгибу ее бедра, по ноге, и она ощутила странное тянущее чувство внизу живота.

      – Значит, ты уже взрослая женщина. Опытная и искушенная…

      Она нервно сглотнула.

      – Да, я взрослая женщина. И я достаточно опытная, чтобы отличить джентльмена от дикаря.

      – Значит, ты и сама понимаешь разницу между первым и вторым? Или тебе нужен урок?

      – Отлично понимаю.

      Мясник помолчал, глядя на ее ноги и собирая в кулак подол ее юбки. Мало-помалу он тянул ее вверх, пока не открылись ноги до самых колен. Глядя на обнаженные голени Амелии, он хриплым шепотом произнес:

      – Очень жаль, девушка, потому что я отличный учитель. И от тебя очень приятно пахнет.

      – Неужели?

      Она произнесла это нарочито небрежно, хотя на самом деле ей казалось, что у нее в груди вот-вот что-то взорвется.

      Он медленно потерся о ее плечо подбородком, как будто изучая ее реакцию на свои прикосновения.

      Амелия лежала совершенно неподвижно, положив щеку на сложенные ладони и изо всех сил пытаясь сделать вид, что ей нет дела до его приставаний. Она не собиралась отвечать на заигрывания, а также проявлять страх или отбиваться, потому что все это могло спровоцировать его на определенные действия. Если ей повезет, то скучающий и безразличный вид может потушить огонь его нынешних намерений, в чем бы они ни заключались.

      – Ух ты, свеженькая, как весенняя маргаритка, – пробормотал он. – Очень соблазнительная, особенно утром.

      Он продолжал тереться о ее плечо подбородком, а ее сердце продолжало биться, как загнанная лисица.

      – Зато ты совершенно несоблазнительный, – фыркнула она. – А если точнее, то совсем наоборот.

      – Это все из‑за обстоятельств нашей встречи? – поинтересовался он. – Потому что нас не представили друг другу как положено?

      Она возмущенно обернулась к нему.

      – Ты собирался убить моего жениха и едва не отрубил мне голову!

      Он медленно выдохнул.

      – Я так и знал. Мне следовало надеть шелковый камзол. А теперь я все испортил.

      Боже правый! Он еще насмехается! Или он просто не в себе?

      – Вставай, – скомандовал горец, легким движением перепрыгивая через нее и выпрямляясь во весь рост.

      В следующее мгновение он уже пристегивал ножны к поясу.

      Амелия приподнялась, опершись на локти.

      – Зачем?

      Мясник