Приключения Шерлока Холмса (сборник). Артур Конан Дойл

из себя, этот Винсент Сполдинг?

      – Маленький, коренастый, очень живой. Ни одного волоска на лице, хотя ему уже под тридцать. На лбу у него белое пятнышко от ожога кислотой.

      Холмс выпрямился. Он был очень взволнован.

      – Я так и думал! – сказал он. – А вы не замечали у него в ушах дырочек для серег?

      – Заметил, сэр. Он объяснил мне, что уши ему проколола какая-то цыганка, когда он был маленький.

      – Гм! – произнес Холмс и откинулся на спинку кресла в глубоком раздумье. – Он до сих пор у вас?

      – О да, сэр, я только что видел его.

      – Он хорошо справлялся с вашими делами, когда вас не было дома?

      – Не могу пожаловаться, сэр. Впрочем, по утрам в моей ссудной кассе почти нечего делать.

      – Довольно, мистер Уилсон. Через день или два я буду иметь удовольствие сообщить вам, что я думаю об этом происшествии. Сегодня суббота… Надеюсь, в понедельник мы все уже будем знать.

      – Ну, Уотсон, – сказал Холмс, когда наш посетитель ушел, – что вы обо всем этом думаете?

      – Ничего не думаю, – ответил я откровенно. – Дело это представляется мне совершенно таинственным.

      – Общее правило таково, – сказал Холмс, – чем страннее случай, тем меньше в нем оказывается таинственного. Как раз заурядные, бесцветные преступления разгадать труднее всего, подобно тому как труднее всего разыскать в толпе человека с заурядными чертами лица. Но с этим случаем нужно покончить как можно скорее.

      – Что вы собираетесь делать? – спросил я.

      – Курить, – ответил он. – Это задача как раз на три трубки, и я прошу вас минут десять не разговаривать со мной.

      Он скрючился в кресле, подняв худые колени к ястребиному носу, и долго сидел в такой позе, закрыв глаза и выставив вперед черную глиняную трубку, похожую на клюв какой-то странной птицы. Я пришел к заключению, что он заснул, и сам уже начал дремать, как вдруг он вскочил с видом человека, принявшего твердое решение, и положил свою трубку на камин.

      – Сарасате[10] играет сегодня в Сент-Джемс-холле, – сказал он. – Что вы думаете об этом, Уотсон? Могут ваши пациенты обойтись без вас в течение нескольких часов?

      – Сегодня я свободен. Моя практика отнимает у меня не слишком много времени.

      – В таком случае, надевайте шляпу, и идем. Раньше всего мне нужно в Сити. Где-нибудь по дороге закусим.

      Мы доехали в метро до Олдерсгэта, оттуда прошли пешком до Сэкс-Кобург-сквера, где совершились все те события, о которых нам рассказывали утром.

      Сэкс-Кобург-сквер – маленькая сонная площадь с жалкими потугами на аристократический стиль. Четыре ряда грязноватых двухэтажных кирпичных домов глядят окнами на крохотный садик, заросший сорной травой, среди которой несколько блеклых лавровых кустов ведут тяжкую борьбу с насыщенным копотью воздухом. Три позолоченных шара и висящая на углу коричневая вывеска с надписью «Джабез Уилсон», выведенной белыми буквами, указывали, что здесь

10

Сарасате (1844–1908) – знаменитый испанский скрипач и композитор.