Посол Урус-Шайтана. Владимир Малик

держался спокойно. Его поставили перед Али. Старик поднял седую голову – шапку он где-то потерял – и уставился на татарина страшными дырами, в которых когда-то были глаза.

      Али презрительно улыбался.

      – Мальчишку привяжите! Да крепче! Прыткий щенок, еще убежит по дороге… А старика… старика отпустите. Не вести же нам его в Крым!.. Эй, старик, иди себе прочь! Слышишь?

      – Спасибо тебе, – глухо промолвил Сом и шагнул неуверенно вперед.

      Но в это время, вырываясь из цепких рук татарина, закричал Яцько:

      – Дедушка! Дедушка! Куда же ты? А я?..

      Услыхав голос Яцько, кобзарь остановился и нащупал рукой тулуп мурзы.

      – Отпусти мальчонку, добрый человек, и Аллах не обойдет тебя своей милостью. Он мал еще… Сирота. Ты не много заработаешь на нем. Не бери греха на душу! – умолял он.

      – Иди! Иди прочь, гяур! – заверещал Али и ударил старика нагайкой по голове.

      Сом схватился за окровавленный лоб и рванулся в сторону. Его длинные тонкие ноги путались в бурьяне как ходули. Торба отлетала, била по спине. Глухо стонала кобза.

      Али схватил лук. Наложил стрелу.

      – Деда! Они хотят убить тебя! Беги быстрей! – закричал Яцько.

      Али натянул тетиву. Послышался резкий короткий посвист черной стрелы. Кобзарь споткнулся, взмахнул руками и упал лицом в бурьян.

      Татары загоготали. Один из них вытащил саблю, кинулся было к старику, чтобы прикончить, однако мурза остановил:

      – Сдохнет и так! Я хорошо попал!

      Он подъехал, нагнулся и выдернул стрелу из спины.

      – Вонючий пес! Разбойник! Зачем убил дедусю? Что он тебе сделал? А-а-а!.. – закричал Яцько.

      Али оскалил зубы. В его узких глазах черным пламенем сверкнул гнев. Широкое скуластое лицо исказилось недоброй усмешкой. Он рванул коня, зло хлестнул Яцько нагайкой по голове. Мальчонка перестал кричать, втянул голову в плечи.

      – Беги сюда! – крикнул Звенигора.

      Яцько проворно шмыгнул в толпу пленников. Те сомкнули ряд.

      Али придержал коня, мерзко выругался.

      – Гяур! Собака! – прошипел, отъезжая и давая знак передним трогаться.

      Засвистели нагайки, зазвучали резкие гортанные выкрики. После вынужденной остановки татары еще быстрее погнали пленных.

      Яцько, дрожа всем телом, прижался к Звенигоре. Испуганно глядели светло-голубые глаза из-под белесых волос, которые нависали на лоб.

      – Куда вас понесло, несчастных? – с жалостью спросил казак. – Сидели бы себе в Сечи!

      – Дед Сом хотел проведать родных, – всхлипнул мальчик. – Где-то недалеко здесь живут… Вот и доходились! Дед богу душу отдал, а меня, как курчонка, схватили татары… У-у-у!..

      Мальчик снова заплакал. Звенигора пытался утешить, отвлечь его мысли. Куда там! У самого в горле стоял горький комок, а на сердце давил тяжелый камень.

      …Перекоп проходили под вечер. Огромное холодное солнце катилось над равниной и кровавым светом заливало узкий перешеек. Крым! По-татарски – Кырым[17].

      Звенигоре

17

Кырым – Перекоп.