И на этом все… Монасюк А. В. – Из хроник жизни – невероятной и многообразной. Виталий Полищук

вокруг нас, что-то шепотом говорили, ну, а Сашка, как и подобает всякому командиру, старался быть серьезным, но удавалось ему это плохо. На его добродушной физиономии то и дело пробивалась улыбка.

      Вот тут-то мы и увидели два новых лица. Это были Валя и Оля, ее подруга.

      Когда Бульдозер и Моцарт собрали инструменты и пошли домой, все стали расходиться, и Валерка решил попробовать «склеить» новеньких.

      Мы догнала девушек, заговорили с ними, потом предложили свои пиджаки – стало действительно прохладно. А далее, естественно, мы пошли их провожать.

      По пути познакомились – черненькую звали Валя, а беленькую – Оля.

      Мы довели их до дома, в котором они снимали квартиру на время практики. Весеннюю практику они проходили в нашей новой средней школе – номер два. Поэтому мы их раньше и не встретили.

      Договорились увидеться завтра же, вечером, у кинотеатра.

      Но вести в кино обеих девушек пришлось мне. Потому что Валерка пришел в кинотеатр вдвоем с Нелькой.

      Зная, что я приведу девчонок в кино, он не взял наши обычные места – крайние сбоку от прохода на последнем ряду. Он купил места чуть впереди, а перед сеансом встал, повернулся к нам и помахал рукой. Я ответил ему тем же. Нелля, конечно, повернула голову и посмотрела, кому это Миут машет рукой – ей ведь была известна репутация Валерки. Кроме того, она наверняка была удивлена – в кино всегда мы ходили втроем, а тут меня нет. Но увидев, что я с девушками, она тоже помахала мне рукой.

      Валя и Оля, естественно, поняли, что у Валерки есть постоянная подруга, и вплоть до их отъезда домой, после практики, я гулял вечерами с ними один.

      А когда они уезжали, я дал им свой крымский адрес, сказал, что буду в Феодосии все лето, и пообещал, что той, кто напишет мне, я отвечу. Напишу обязательно! И из Феодосии, и затем, после возвращения назад, из Боговещенки.

      Написала мне Валя. Обычное дружеское письмо, я ответил, потом написал ей уже из Боговещенки.

      Так начался наш «почтовый роман».

      Одноклассники первыми узнали о нем. Самым простым образом – в комнате у меня на столе теперь стояла застекленная фотография Вали. Как-то ко мне пришли девчонки-одноклассницы, увидели, стали расспрашивать. Я отшутился, тогда они все выпытали у Миуты.

      Но остроту внимания к моему роману со стороны боговещенской молодежи подстегнуло следующее обстоятельство.

      Именно начиная с осени 1965 года я начал пользоваться особым вниманием девочек. Причем обычно это были особенные девчонки.

      Например, я очень нравился весьма авторитетной одиннадцатикласснице из КСК (Кучукский сульфатный комбинат) Тамаре. В поселке КСК была своя средняя школа, там она и верховодила. Увидели мы друг друга на районной комсомольской конференции, и… Я – увидел и забыл, Томка – начала долговременную осаду.

      А уж когда Рукавишникова оказалась со мной на скамейке, да в затененном кустами сирени уголке, да один на один… Вы думаете, то наше случайное, как я считал, свидание