И на этом все… Монасюк А. В. – Из хроник жизни – невероятной и многообразной. Виталий Полищук

на тему: «Поэма В. Маяковского «Владимир Ильич Ленин».

      Чернявский, сидя рядом, говорил нам потом, что Бугров записал в тетрадь тему сочинения «Образ В. И. Ленина в поэме В. Маяковского «Владимир Ильич Ленин», после чего застыл, уставившись в одну точку. Вовка писал тему «Образ пролетариата в поэме», и, конечно, поинтересовался, что собирается писать Бугров. Колька от него отмахнулся, написал посреди строки в тетради: «План работы», и вновь застыл в прострации.

      – Молчит и не двигается, на фиг! – говорил нам Вовка. – А потом написал одну фразу: «Ленин не понимал стихов Маяковского и не любил поэта». И опять, блин, уставился в одну точку – и замолчал.

      Как нам стало известно позже (мне – от мамы), через какое-то время Бугров написал в тетради не очень-то складные, но полные меланхолии и неизбывной тоски стихи:

      ТЕЧЕНЬЕ ЖИЗНИ ВСЕ БЫСТРЕЙ,

      В ДВЕРЯХ И ОКНАХ —

      ЛИЦА ТАМ И ТУТ…

      ВОТ ТОЛЬКО ЧТО-ТО НЕТ ДВЕРЕЙ,

      ТЕХ САМЫХ, ЗАПОВЕДНЫХ —

      ГДЕ ТЕБЯ ЛИШЬ ЖДУТ…

      В конце урока он написал ниже стихотворного «шедевра» еще всего одну строку: «Ну, не понимал Ленин стихов Маяковского! И я их не понимаю»!

      И сдал тетрадку на проверку нашей преподавательнице по литературе Клавдии Павловне Гутиной.

      На следующем уроке Бугров получил тетрадь обратно, а ниже его откровений стояла написанная красными чернилами оценка «5», а рядом в скобках – («условно»).

      Фига с два! Нелька и Надька подсмотрели в журнале, что Бугрову наша Клавдия поставила вполне конкретную пятерку. А никакую ни условную…

      За третьей партой среднего ряда сидел «его величество» Миута и рядом – Алька Соколова.

      Алька – отличная девчонка и надежный товарищ. Иногда она тоже примыкала к нашей компании, но чаще держалась сама по себе.

      С льняными прямыми длинными волосами, вздернутым носиком и улыбчивыми ямочками на щеках она была неисправимой хохотушкой. Этим пользовался Миут, он, подлец, все-таки был шкодливым пацаном. Ему ничего не стоило сорвать урок. Правда, делал он это не часто, но мог, мог… В прошлом году я сначала сдуру сел с ним за одну парту. К сожалению, я тоже смешлив, и он принялся этим пользоваться. Рассмешит – а сам сидит с видом пай-мальчика. Мне делают замечание, в классе – тихонько похохатывают, а Миут сидит довольный. И вот уже в конце первой недели мне все это надоело, и я сказал Валерке – все! Ты хоть лопни, а я смеяться не буду.

      Он изощрялся два урока. То и дело он наклонялся к моему уху, нашептывал то новые анекдоты, то рассказывал, как вчера Смертин напился и его мать веником лупила, а он закрывался руками и говорил: Ма-маня! Ма-маша! Прекратить! Я требую – прекратить!»

      И вот в таком духе. Я внутренне давился от смеха, но терпел. До третьего урока – физики.

      Вела «физику» в то время в нашем классе практикантка. И тема была – что-то с электромагнитными силами, действующими на тело, помещенное в электромагнитное поле.

      Уже