Судьба человека. Поднятая целина (сборник). Михаил Шолохов

и тонко крикнула сидевшая рядом с Демкой Ушаковым вдовая Анисья.

      – А ты бы хотела? – Демка презрительно скосил на нее глаза. – Молчи, тетка Анисья! Мне тут стыду нету свои ранения рабочему человеку показать. Пущай глядит! Затем, что ежели дальше так жить, мне, один черт, нечем будет всю эту музыку прикрывать! Они уж и зараз такие штаны, что одно звание. Мимо девок днем уж не ходи, напужаешь до смерти.

      Позади заигогокали, загомонили, но Любишкин повел кругом суровым глазом, и опять стало слышно, как с тихим треском горит в лампе фитиль.

      – Видно, воевал я с кадетами за то, чтобы опять богатые лучше меня жили? Чтобы они ели сладкий кусок, а я хлеб с луком? Так, товарищ рабочий? Ты, Макар, мне не мигай! Я раз в году говорю, мне можно.

      – Продолжай. – Давыдов кивнул головой.

      – Продолжаю. Я сеял нонешний год три десятины пшеницы. У меня трое детишков, сестра калека и хворая жена. Сдал я свой план хлеба, Размётнов?

      – Сдал. Да ты не шуми.

      – Нет, буду шуметь! А кулак Фрол Рваный, за… его душу!..

      – Но-но! – Нагульнов застучал кулаком.

      – Фрол Рваный свой план сдал? Нету?

      – Так его суд оштраховал, и хлеб взяли, – вставил Размётнов, блестя отчаянными глазами и с видимым наслаждением слушая Любишкина.

      «Тебя бы сюда, тихохода!» – вспомнил Давыдов секретаря райкома.

      – Он опять на энтот год будет Фролом Игнатичем! А весной опять придет меня наймать! – и кинул под ноги Давыдову черную папаху. – Чего ты мне говоришь о колхозе?! Жилы кулаку перережьте, тогда пойдем! Отдайте нам его машины, его быков, силу его отдайте, тогда будет наше равенство! А то все разговоры да разговоры «кулака унистожить», а он растет из года в год, как лопух, и солнце нам застит.

      – Отдай нам Фролово имущество, а Аркашка Менок на него ероплан выменяет, – ввернул Демка.

      – Ох-ха-ха-ха!..

      – Это он враз.

      – Будьте свидетелями на оскорбление!

      – Тю! Слухать не даешь, цыц!

      – Что на вас, черти, чуру нету?

      – А ну, тише!..

      Давыдову насилу удалось прекратить поднявшийся шум.

      – В этом и есть политика нашей партии! Что же ты стучишь, ежели открыто? Уничтожить кулака как класс, имущество его отдать колхозам, факт! И ты, товарищ партизан, напрасно шапку под стол бросил, она еще голове будет нужна. Аренды земли и найма батраков теперь не может быть! Кулака терпели мы из нужды: он хлеба больше, чем колхозы, давал. А теперь – наоборот. Товарищ Сталин точно подсчитал эту арифметику и сказал: уволить кулака из жизни! Отдать его имущество колхозам… О машинах ты все плакал. Пятьсот миллионов целковых дают колхозам на поправку, это как? Слыхал ты об этом? Так чего же ты бузу трешь? Сначала надо колхоз родить, а потом уж о машинах беспокоиться. А ты хочешь вперед хомут купить, а по хомуту уж коня покупать. Чего же ты смеешься? Так, так!

      – Пошел Любишкин задом наперед!

      – Хо-хо…

      – Так мы же с дорогой душой в колхоз!

      – Это он