Райская птичка. Трейси Гузман

Элис. И еще удивительнее было то, что ни отец, ни мать не укоряли Натали за грубость и не настаивали, чтобы она поздоровалась. Томас же, со своей стороны, точно так же игнорировал Натали.

      – Ау, Томас, ты здесь? Это Элис, – она постучала громче. Скользкая ручка повернулась у нее в ладони, и дверь со скрипом отворилась. – Томас?

      Отец качался в лодке посреди озера. Натали отклонила ее предложение побросать в воду гальку, надела купальник, собрала ланч и сказала, что идет на городской пляж и компания ей не нужна. Мать пошла к подругам поиграть в бридж.

      – Томас?

      В глубине домика что-то заскреблось, и вот на пороге появился он. Выглядел он так, будто спал: опухшие глаза, отпечатки в виде маленьких полумесяцев на щеке, темные волосы спутаны – хотя меньше получаса назад Элис видела, как он вносил в дом бумажные пакеты.

      – Ты ужасно выглядишь, – сказала она.

      Томас улыбнулся ей и провел рукой по волосам.

      – Элис. Какой неожиданный сюрприз.

      – Я не вовремя?

      – Брось. С чего ты взяла?

      – Где Нила?

      Элис привязалась к собачонке и носила в карманах объедки на случай, если вдруг встретит ее. Натали же, напротив, звала Нилу не иначе как злобной шавкой. «Она укусит тебя, если не будешь осторожной», – говорила она Элис. «Не укусит. Ты ревнуешь, потому что я ей нравлюсь». – «Это не помешало ей оторвать кусок от Томаса, а ведь он – ее хозяин». – «Я тебе не верю». – «А стоило бы, – Натали ухмыльнулась. – Я видела шрам».

      Томас повернулся и пошел в главную комнату домика.

      – Подозреваю, что Нила отправилась в гости к друзьям.

      Его голые ступни оставляли следы в мелкой пыли на полу, и Элис шла по ним.

      – Чертов мел, – сказал Томас, – пыль от него по всему дому.

      – Над чем ты работаешь? Можно посмотреть?

      – Не уверен, что картина готова для показа публике, но, если ты настаиваешь, пожалуй, могу устроить тебе предварительный просмотр. Стой тут.

      Томас принялся перебирать стопку полотен на мольберте у окна, из которого открывался вид на озеро. Остановившись на одной из картин, он взял ее за края, прошел обратно через всю комнату, сел на старый бархатный диванчик и похлопал по подушке рядом с собой.

      Обивка дивана цвета темного шоколада пошла пятнами, а местами и вовсе истерлась, по углам были растыканы большие вышитые подушки. Несмотря на обветшалое состояние, диван сохранял тень изящества. Та же тень лежала на всем, что жило в комнате. Чудесные книги в потрепанных переплетах, с плесенью на страницах; старинные напольные часы с потрескавшейся дверцей и звучным боем, который отмечал каждую четверть часа; дорогие на вид восточные ковры с оборванной каймой, – все это уже почти рассыпалось в прах, но было совершенным, как совершенно все то, что выглядит в точности так, как вам представляется правильным. Коттедж Рестонов,