Лихтенвальд из Сан-Репы. Роман. Том 2. Алексей Козлов

прошлому и доброте, которую разливали мы при всех дорогах и кабаках.

      Детей в армию не пускайте больше, мало нас, пусть другие теперь дерзают! От нас и так слишком брали! Не давайте! Ваше дело – множиться!

      Не слушайте, что будут говорить многие о вас, потому что обмануты они обманщиками с экранов и ничего не видят и видеть не хотят. И обманутые сами обманывать станут! Нынче правду говорят немногие, да и те боятся, так не бойтесь, потому что наша правда вершить будет и греметь по всей вселенной.

      А если будут говорить они о том, что другие не хуже нас, не спорьте, никогда, ибо вызывают нас на это. Мы лучше всех, но этого – не достаточно! Будем во всём умнее прочих! Нам ещё воздастся! Не всё потеряно, чего нет, но чему цену знаешь!.. Кстати, Алекс, я вижу у вас очень плохое настроение. Вы тщательно скрываете это, но от меня скрыть ничего невозможно! Что случилось?

      – Что ж… Я только что был у себя на даче и пошёл в лес, который растёт за лугом. Реки у нас там нет, и этот лес – единственное, что приковывает меня к этому месту. Ещё в детстве родители брали меня в те места. Там чудесный луг, и был этот многошумный дубовый лес, от которого успокаивалось моё сердце. Дубы в обхват шумели в этом лесу. Я думал, что это заповедный лес, и его не коснётся ничья рука. Такого просто не могло быть. И вдруг я увидел там пеньки. Хищники нагло и грубо спилили кучу деревьев, брали одни вековые славянские дубы, каких нет нигде в округе. Ужасное зрелище! Я считал круги на уродливых грубых спилах, у одного самого огромного пня я досчитал до ста сорока лет, но потом сбился! Я увидел это, и понял, что здесь бессчётное число раз распилили меня, мой род, мою память! Господи, думал я, если ты есть, убей тех, кто это задумал и сделал! Нажива толкнула нечистые руки к позорному действу! Чтоб они все сдохли! Как мне понять брата моего по крови, если он изводит мой лес?

      – Никак! В чем же проблема? – сказал Гитболан, – мы только что говорили о священных дубах – священных деревьях славян. Если есть люди, которые за деньги покушаются на такую рощу, то это не люди, и стоимость их жизни ничтожна. Свои, чужие здесь это не имеет значения! Они все чужие! Это просто преступники и жлобы! Так ты говоришь правду, что хотел бы, чтобы все, виновные в этом, умерли, или горячишься? Среди предприимчивых хозяев и вправду есть и славяне…

      – Это уже не славяне! Убей их!

      – Хорошо! Кропоткин! Слышал?

      – Шеф, можно я их распилю? Умоляю, дозвольте!

      – Делай всё, что хочешь! А ты, Алекс не огорчайся, все, кто коснётся к твоей роще в Орлово, или уже коснулся, будут убиты! Да свершится справедливость! Ах, жлобы Сблызнова! Ах, подлое отродье! И ведь всех в школу десять лет гоняли, добру и справедливости пытались выдрессировать! Нет на вас укорота, кроме моей длани! Всё, о чём ты просишь, свершится!

      – Благодарю вас! – сказал нахмуренный Лихтенвальд.

      При встрече, внезапно среди присутствующих произошло какое-то движение.

      Гитволан,