Бестии. Ива Одинец

прожигающими так, словно нет одежды, под кожей устремилась вязкая волна тепла, тёмный огонь глубоко внутри выбросил первые лепестки. Искать вслепую… лишь бы не разъединились губы…

      Его пальцы сжали мои у самой цели.

      – Не надо… я и так на пределе…

      – Но…

      – Просто дай мне…

      Почти всё снял сам. Не то ни на блузке, ни на рубашке не осталось бы пуговиц. А с молнией на джинсах не справиться – дрожь вывела руки из-под контроля. Последнее, что смогли – обвиться вокруг его шеи, намертво зафиксировав себя ногтями где придётся. Глаза перед глазами. Раскрытые вздрагивающие губы. Горячечное дыхание… По спинке вниз до упора… Колени настежь… Ну же…

      Он мотнул головой. Выдох сложился в шёпот:

      – Только не так… не сразу…

      Если захотел не сегодня… как давно он ждёт? Как мог сдерживать себя весь последний час, чтоб ни взглядом, ни касанием… Как может сейчас? Как может он – когда уже не могу я?!

      – Пожалуйста…

      Ответ – нет. Что означает лишь максимально полное «да». Не словами.

      Не подчиняет. И не просит подчиниться. Лишь руки раз за разом властно-бережно отрывают льнущее тело, укладывают обратно, погружая в плавкий слой ослепительной, неразумной радости… Один запах кожи – нежной, прозрачной, сплошь в веснушках, как моя – способен поднять в нирвану. Чистый, тёплый, яркий, бесконечно родной – звучащий в полную силу теперь, когда влажная кожа растворила остатки утреннего парфюма, сохранив лишь грейпфрутовые и табачные нотки… ах да, он же курит… но как, как губы могут быть такими свежими и естественно сладкими… невозможно…

      Вскоре, как спутник в тень планеты, невесомая нежность ушла в резкую настойчивость. Обморочная распластанность где-то над землёй… от конца до края… без того и другого… но эти же вдохновенные руки не дают полного забытья, жёстко пресекая попытки сойти с плато. Как в пытке оргазмом… если б они не вспыхивали через почти равные промежутки, как огонь на маяке – флуоресцентно ярко… мучительные, как схватки…

      Ликующее осязание давно и прочно вытеснило зрение. Но когда контакт нарушился – на десять бесконечных секунд, вскинутые вслед руки успели послать на сетчатку под сжатые веки образ – гибкое, тонкое тело, изогнутое радугой.

      А в янтаре следующей секунды оба застыли вместе.

      Молниеносно точное скольжение далеко опередило восприятие. Инерция свела их лишь в конечной точке. Без стона, без вздоха. Лишь потом у него вырвался вскрик. И ещё. И снова…

      Беспомощная раскрытость – неостановимая неосторожность – всё длящаяся предсмертность… за гранью любого возможного стыда… ничего сокровенного… сокровенно всё… ни быстро, ни медленно – так, как надо… как ещё никогда… но даже упирающиеся в сиденье руки не касаются плеч, а жар от них лишь подчёркивает пустоту вокруг. Отчаянно вцепилась – но не смогла заставить подогнуться. Закинутая на плечо рука то ли не удержалась на влажной коже, то ли сам стряхнул, не останавливаясь. Пожалуйста… я не пораню тебя, клянусь –