Бестии. Ива Одинец

не смешно. Давай договоримся. На «ты» и по имени. Ладушки?

      – Ладушки.

      – Вот так-то лучше.

      Он вновь тронул машину.

      – Обойдутся без меня. И я обойдусь. Достали за неделю.

      Да, лицо усталое. Под глазами тени, бледность резче обычного. Последний месяц выматывается. Говорят, до полуночи на работе просиживает. Да ещё в этом офисе… Я мимо стараюсь не ходить, а он – по шестнадцать часов…

      Другой бы уже на всех кидался, как собака – а Тиг такой же лёгкий, солнечный, улыбчивый. И усталость в каждой чёрточке заметна лишь вот так, на камерном расстоянии. А когда замолчал, сжав зубы, на виске дрогнула крохотная жилка – у самых волос, аккуратно подстриженных, по-детски шелковистых даже на вид. Накрыть бы губами… а потом уронить голову к плечу – и, дрожа, ждать, как руки сомкнутся за спиной, а губы раздвинут волосы на затылке и начнут скольжение вниз – и вперёд…

      Вздрогнула. Резко потрясла головой.

      Что за бестолочь… Почему не могу просто обнять его за плечи – или хоть положить руку на колено? Ведь чего проще… Сам позвал…

      А что, если совсем не для этого?

      А для чего же?!

      Не знаю. Ничего плотского в глазах, когда приглашал меня, не было. А теперь город (со всеми гостиницами) – в полсотне километров позади, до ближайшего – Воздвиженска, краевого центра – ещё больше. Час наедине…

      И ни единой попытки коснуться, сократить расстояние…

      Что он задумал?

      С обычным весёлым лукавством Тиг повторил:

      – Так куда ты хочешь?

      – Всё равно.

      (лишь бы с тобой)

      – Тогда… почти приехали.

      В десятке километров к западу – гора, за ней – Воздвиженск. Больше вокруг нет ничего. Лишь бесконечные поля, насколько хватает глаз. Кое-где вьются грунтовые дороги. Но ни одна не ведёт к возвышенности, где мы остановились. А трассу я давно потеряла из вида. Может, потому, что машину ни разу не тряхнуло. «BMW 603Ci», кроссовер – а шёл как внедорожник. Умелое вождение… либо я всё это время летела в облаках, пьяная от одной лишь мысли, что он рядом…

      – Приехали.

      Щёлкнула ручка двери со стороны водителя.

      Моя не поддалась.

      – Помочь?

      Спина вжалась в кресло, ноги напряглись. Теперь-то уж касания не избежать…

      Нет. Лишь волна тёплого воздуха вдоль руки, успевшей отдёрнуться. Проклинающей себя за это…

      Пока лихорадочно соображала, что сказать, дверь распахнули. Уже снаружи.

      Протянутая рука оказалась надёжной, как стальной поручень, пусть и тонкий.

      Светский лоск – и детская непосредственность. Сплав, сводящий с ума.

      Ноги до колен утонули в траве – жёсткой, выгоревшей. Земля сухая насквозь, шпилька может провалиться в трещину… Вот и повод не отпускать руку.

      Да, выйти стоило. Небо больше не отсекает крыша машины. Вокруг – мир, наполненный голубым (чистейшее небо), зелёным (рисовые поля), золотистым (пшеничные) … Над горизонтом – оранжево розовеющие облака, что скоро растворятся в закатном зареве.

      Нестерпимая красота. Плакать хочется.

      – Красиво?

      – Очень.

      – Далеко