Память льда. Том 1. Стивен Эриксон

ненависти. Для троих – честной сделкой.

      Старшие боги, как уже было сказано, воплощали явления жестокие и неприятные.

      Издали зверь наблюдал, как три фигуры расстались и пошли в разные стороны. Его терзала боль, кровь пятнала белую шерсть, пустая глазница истекала алой влагой, ноги едва держали огромное тело. Зверь желал смерти, но смерть не приходила. Он жаждал отмщения, но те, кто ранил его, были уже мертвы. Оставался лишь человек, который разорил и разрушил дом зверя.

      Настанет время расплатиться и по этому счёту…

      И последнее жгучее желание коснулось измученной души зверя. Где-то там, среди пламени и хаоса Падения, он потерял свою подругу и остался один. Но может, она ещё жива. Может, бродит, раненая, как и он сам, по истерзанным пустошам и ищет его.

      Или, возможно, бежала – от боли и ужаса – на Путь, который придал огонь её духу.

      Куда бы она ни ушла – если, конечно, осталась в живых – он найдёт её.

      Три фигуры вдалеке открыли Пути, шагнули – каждый в собственное Старшее Владение.

      Зверь решил не идти ни за кем из них. Они были юными созданиями, если сравнивать с ним самим и его подругой, а Путь, на который она могла бежать, был намного древней владений Старших богов.

      Зверя ждала опасная дорога, и страх коснулся его истерзанного сердца.

      За открывшимся перед зверем порталом бушевала пронизанная серыми нитями буря силы. Он колебался лишь миг, а затем прыгнул вперёд.

      И исчез.

      Книга первая. Искра и пепел

      Пять магов, адъюнкт, бесчисленные имперские демоны, а также катастрофа в Даруджистане – всё оправдывало в глазах общественности решение Императрицы объявить вне закона Дуджека Однорукого и его потрёпанные легионы. То, что это позволило Однорукому и его Войску начать новую кампанию, на сей раз в качестве независимой армии, и заключить новые сомнительные союзы, которым было суждено привести к продолжению ужасной Магической канонады в Генабакисе, можно было бы счесть случайностью. Разумеется, бесчисленные жертвы тех разрушительных времён могли бы, по милости и с разрешения Худа, озвучить совершенно противоположное мнение. Возможно, самой поэтичной деталью кампании, которую затем стали именовать Паннионской войной, своего рода предвестьем её, следует считать тот момент, когда Яггутский Тиран, шагая к своей гибели в Даруджистане, бездумно и легко разрушил единственный каменный мост через реку…

      Имригин Таллобант (род. 1151).

      Войны Империи. Паннионская война, 1194–1195.

      Том IV: Генабакис

      Глава первая

      Воспоминания ткутся в гобелен на холодной стене —

      Скажите, друзья, какая по нраву вам нить,

      И я расскажу, какова суть вашей души…

Ильбарес-Ведьма. Жизнь снов

      1164-й год Сна Огни

      (два месяца спустя после Празднества в Даруджистане)

      Год четвёртый Паннионского Домина

      Телланнский год Второго Соединения

      Плиты, некогда вытесанные из