Проклятие истинности. Инна Дворцова

моя истинная. ― Рисса.

      Орал до тех пор, пока от крика сорвал связки.

      Я должен вытащить мою девочку.

      Должен! Демоны меня раздери!

      Попытка встать с кровати ни к чему не привела.

      Да, что со мной и где это я.

      Боль моей истинной ломала меня. Ранения на поле боя были менее болезненны. От её мук я страдаю в десять раз сильнее. Что же испытывает она?

      Но страшнее физической боли, страдания от того, что она вдали от меня. Что Риссу истязают.

      Воображение услужливо нарисовало всё, что я знал о пытках. Слёзы бессилия застыли в глазах.

      Почему демоны меня раздери, я не могу пошевелиться?

      Дверь тихонько скрипнула, и у изголовья кровати застыла мама. Только теперь я заметил, как темнота заполнила комнату, лишь слабый свет лампы вырывался из-за плотных штор, отбрасывая тени на стены.

      – Рей, сыночек, слушай и молчи, ― зашептала она. ― Никто не должен знать, что я у тебя была.

      Хотел бы сказать, да не могу. Из горла вырываются только хрипы. Я немного расслабился. Я дома, а значит, скоро смогу вытащить Риссу.

      – Отец разозлился на тебя за отказ жениться и за то право первой ночи, которое ты потребовал, ― продолжает тихонько говорить мама. ― Он подписал брачный договор с ди Ривеллорами в ту же ночь, в которую ты нашёл себе истинную.

      – Что со мной? ― Кричу я матери, но с губ срывается только хрип.

      Она меня не слышит. Она хочет рассказать мне как можно больше, пока не появился отец.

      Я прикусываю себе щёку. До крови. До боли. Хочу, чтобы чувствовать боль и вырваться на свободу.

      – После того как Грэгори вызвал к себе император, он вернулся злой как тысяча демонов, а потом привезли тебя, ― она заплакала.

      Мама хотела, но боялась до меня дотронуться.

      – Рей, у тебя переломано всё, ― содрогаясь от рыданий, говорит мама. ― Ты не можешь двигаться, не осталось ни одной целой кости.

      Праотец, за что ты так меня наказываешь? Как же я помогу Риссе, если даже себе помочь не в состоянии.

      – Я слышала, как Гэгори кому-то говорил, что тебе сначала проломили голову, потом ввели какой-то препарат, который отключает руки и ноги, а заодно и память.

      Показываю глазами, если она сможет, конечно, меня понять, можно ли исцелить магией. Быстро и безболезненно, хотя и очень дорого.

      – Отец вызвал обычного лекаря, ― с болью произнесла мама. ― Он отказывается платить за магического целителя. Ему нужно, чтобы оставался в родовом замке.

      Я думал, что меня уже сложно удивить, но отец каждый раз пробивает дно. Ради своих целей отказаться от родного сына. Не прощу! Никогда! Землю буду грызть, но не прощу.

      – Пока ещё действует тот препарат и ты не чувствуешь боли и не можешь двигаться, но как только его действие ослабнет, ты будешь мучиться от боли, ― мама мне сочувствует, но помочь не сможет.

      Она слишком боится отца, чтобы противостоять ему.

      – Он идёт, ― со страхом прошептала мама, пятясь к потайной двери. ― Сделай вид, что ты ничего не знаешь. Ничего не говори ему. Не перечь.

      Дорого