Хроники теней и света 5. Михаил Гинзбург

невысказанными страхами и той горькой правдой, которую они принесли с собой из Аэтельгарда. Правда о ядре Спящего. Правда о цене, которую, возможно, придется заплатить за его уничтожение.

      «Ты думаешь… Оракул и Старейшины… они действительно верят, что этот Ткач Судеб сможет нам помочь?» – Алекс нарушила тишину, ее голос был тих, почти неслышен на фоне далекого воя ветра. «Или они просто… отправили нас сюда, чтобы мы не мешали им искать другой, менее… страшный путь?»

      Ларс медленно покачал головой. «Я не знаю, Алекс. Я чувствую… это место. Оно… другое. Здесь нет ни Света, ни Тьмы в том понимании, к которому мы привыкли. Здесь… сама Судьба. Древняя, как мир. И безразличная». Он посмотрел на нее, и в его глазах, отражавших отблески костра, была глубокая печаль. «Я боюсь, Алекс. Боюсь того, что мы здесь найдем. Или не найдем. Боюсь, что Каэлен был прав. И что единственный способ остановить Спящего – это…»

      Он не договорил. Но Алекс поняла. Стать новым Сосудом. Принять в себя всю тьму, всю боль Спящего. Обречь себя на вечные муки. И это предначертание, как дамоклов меч, висело над Ларсом, над его светлой, чистой душой.

      «Нет», – ее голос прозвучал неожиданно твердо. Она взяла его руку, ее пальцы крепко сжали его ладонь. «Я не позволю этому случиться, Ларс. Слышишь? Мы найдем другой путь. Мы заставим этого вашего Ткача Судеб помочь нам. Или… или мы сами станем Ткачами своей судьбы».

      В ее голосе было столько ярости, столько отчаянной решимости, что Ларс на мгновение забыл о своем страхе. Он посмотрел на нее – на эту бывшую уличную девчонку, ставшую королевой, на эту женщину, которая прошла через ад и не сломалась, которая потеряла почти все, но не утратила способности любить и сражаться. И он понял, что ее воля, ее любовь – это и есть тот самый свет, который способен разогнать любую тьму.

      «Я люблю тебя, Алекс», – прошептал он, его губы коснулись ее губ.

      «И я тебя люблю, поющий мальчик», – ответила она, и в ее голосе, помимо горечи и страха, теперь звучала и нежность. «И именно поэтому мы не сдадимся. Никогда».

      Они сидели, обнявшись, угасающего костра, и их тихие слова, их общая боль, их отчаянная надежда сплетались в единую, хрупкую мелодию. Это были осколки их будущего – осколки надежды, что мир еще можно спасти, и осколки отчаяния от осознания той цены, которую, возможно, придется заплатить.

      Сестра Лира и брат Кассиан, сменившие их на вахте, молча наблюдали за ними со стороны. Они не вмешивались. Они понимали, что сейчас, перед лицом новой, неведомой опасности, этим двоим нужно было это время – время для того, чтобы найти силы друг в друге, чтобы снова поверить в то, что их борьба не напрасна. Монахи Аэтельгарда молились своим древним богам, прося их о милости, о защите, о мудрости для тех, кто нес на своих плечах такую непосильную ношу.

      На рассвете, когда первые лучи солнца окрасили ледяные вершины Драконьих Зубов в кроваво-красный цвет, они были готовы. Готовы встретиться с Ткачом Судеб. Готовы заглянуть в глаза самой Вечности.

      Они не знали, что ждет их там, в этих древних, запретных горах.