Хроники теней и света 5. Михаил Гинзбург

вечером, когда они разбили лагерь в небольшой, защищенной от ветра лощине у подножия скалы, похожей на гигантский клык дракона, это напряжение вырвалось наружу. Остальные уже спали, измученные дневным переходом. Лишь Алекс и Ларс сидели у костра, неся первую вахту.

      Ларс, как всегда, был тих и задумчив. Он смотрел на огонь, и отблески пламени плясали в его светлых глазах. Алекс долго молчала, затем, не выдержав, резко спросила, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно более безразлично:

      «Эта Клара… в Аэтельгарде. Она, кажется, была очень… любезна с тобой».

      Ларс удивленно поднял на нее глаза. «Клара? Да, она помогала мне с текстами. У нее очень острый ум и глубокие знания древних языков. Она… она хороший друг».

      «Друг?» – Алекс криво усмехнулась. «По-моему, она смотрела на тебя совсем не как на друга. Скорее, как голодная кошка на сметану».

      Ларс нахмурился. «Алекс, о чем ты? Клара – послушница. Она предана Свету и знаниям Аэтельгарда. И она… она просто была добра ко мне».

      «Добра? – в голосе Алекс зазвенела сталь. – Или просто увидела в тебе героя, спасителя мира, "Дитя Света", о котором шепчутся все монахи? Того, кто, возможно, больше подходит ей – такой же чистой, светлой, не знавшей грязи и крови этого мира, – чем… чем какая-то бывшая уличная девчонка, волею судеб ставшая королевой?»

      Слова вырвались прежде, чем она успела их остановить. Горькие, несправедливые, полные той самой ревности, которую она так старательно пыталась скрыть.

      Ларс смотрел на нее с изумлением, которое постепенно сменялось болью. «Алекс… – прошептал он. – Неужели ты… ты действительно так думаешь?»

      Она отвернулась, не в силах вынести его взгляд. «Я не знаю, что я думаю, Ларс! – ее голос дрожал. – Я просто… я устала. Устала от потерь, от страха, от этой бесконечной борьбы. А тут еще эта… идеальная девочка из твоего мира…»

      Он осторожно взял ее за руку. Его прикосновение было теплым, успокаивающим. «Алекс, посмотри на меня».

      Она нехотя повернулась. В его глазах не было ни осуждения, ни обиды. Лишь глубокая, всепонимающая нежность.

      «Клара – хороший человек, – сказал он тихо. – И она действительно восхищалась тем, что мы сделали. Но мое сердце, Алекс… оно принадлежит только тебе. С самой первой нашей встречи, там, в Кингсбридже, когда ты была еще просто дерзкой оборванкой, укравшей мой кошелек». Он слабо улыбнулся. «Ты научила меня тому, чего я никогда не узнал бы в стенах Аэтельгарда. Силе. Стойкости. Умению сражаться за то, во что веришь. Ты показала мне, что свет может гореть даже в самой глубокой тьме. И что любовь… она не выбирает тех, кто "подходит". Она просто… случается».

      Он притянул ее к себе, обнял. «Твои шрамы, Алекс, твоя боль, твоя ярость… это все часть тебя. Часть той женщины, которую я люблю. И никакая "чистая" и "светлая" послушница не сможет этого изменить. Потому что мой мир – это не Аэтельгард. Мой мир – это ты».

      Слезы текли по щекам Алекс, но это уже не были слезы ревности или отчаяния. Это были