Дневники самоизоляции. I’m Snoopyjournal

дайкири. Для будущей книги бытия. Ни хороший. Ни плохой.

      P.S. Уверен, Бог хороший, умный, ироничный собеседник. Поговорил бы с ним. Когда буду готов.

      P.P.S. Только НЕменеджеру может прийти в голову мысль, что для того, чтобы было хорошо, нужно вести себя хорошо. И только.

      Фильмы.

      Карантин – отличное время, чтобы восполнить пробелы по части кино. Посмотреть упущенное в 2019. И, может, спросить совета о чем-нибудь из старенького.

      Моя проблема в том, что я давно попался. И кино – и мое наваждение, и способ времяпровождения, и ответ на мои вопросы.

      В моем городе детства было лишь два кинотеатра.

      Перед фильмом мы заходили на маленькие рынки рядом, где продавались жареные семечки. Бабульки бережно пересыпали семечки в пакетик, скрученный из старых газет. Мы с друзьями занимали лучшие места на ранние сеансы. Закидывали ноги на передние сидения и сплевывали скорлупу от семечек прямо под себя. К вечеру на полу был слой, как в сингапурском баре при «Раффлз-отеле», где был изобретен сингапурский слинг.

      Смотрели мы в отсутствие выбора преимущественно индийские фильмы. Затянувшаяся расплата. Кусок хлеба. Мститель. Танцор диско. Зита и Гита. Там, где сестры и братья теряют друг друга в раннем детстве. Потом друг друга находят. Потом танцуют. Потом появляются злодеи. Братья/сестры их побеждают. Потом опять танцы.

      Было не только индийское кино. Особой любовью пользовался югославский артхаус. Чингачгук Великий Змей. С Гойко Митичем в главной роли. Он был тем самым змеем. Под впечатлением мы делали луки. Стрелы с гвоздями. Надевали ватники. В качестве защиты. И охотились друг на друга в парке. Удивлен, что у меня остались глаза.

      В 1987 я поступил в ЛИТМО. Еще в Ленинграде.

      Это был период, когда то самое, настоящее кино начало приходить в нашу жизнь. Через так называемые видеосалоны, которые открывались на каждом шагу. Для того, чтобы открыть салон, было нужно совсем мало. Комната со стульями. Видеомагнитофон. И телевизор.

      Я моментально утонул в этом. «Рэмбо». «Рокки». Вперемежку с «Эммануэль» и «Греческой смоковницей». «Мальчик-каратист». «Коммандос». И прочее.

      Вся эта каша прекратилась, когда я случайно набрел на видеосалоны в библиотеках Лермонтова и Блока.

      Репертуаром этих салонов управляли настоящие энтузиасты. Они формировали афишу на неделю. Написанную от руки. По 3 сеанса в день. Разрезы были разные.

      Фильмы итальянских режиссеров. Антониони. Пазолини. Бертолуччи. Феррери.

      Фильмы французских.

      Фильмы-номинанты. «Оскара». Венецианского. Каннского. Берлинского. «Сандэнс».

      Фильмы отдельных режиссеров.

      Фильмы актеров. Де Ниро. Аль Пачино. Николсон.

      Это было настолько захватывающе.

      Я ходил каждый день. Каждый. В ущерб учебе. Меня узнавали эти неопрятные. Длинноволосые. Похмельные юноши. Здоровались.

      А потом тонкую стену запретов и ограничений прорвало. Появились фестивальные фильмы в больших кинотеатрах. Неделя фильмов Алана Паркера. «Сердце ангела». «Полуночный