Языческая повесть варвара. Марк Алин

он чешет тело и встает в прекрасном настроении.

      На кухне варит кофе, мечтательно смотрит в окно, затем берет авторучку и записывает на салфетке:

      «Память скользит по глади, а не по волнам. Установится штиль, и побежали воспоминания далеко, далеко… за две тысячи лет и дальше. Тут же и фантазия скользит рядом. А нахлынут волны и всё помутнеет…»

      Ему нравится то, что он написал, и Джон произносит вслух:

      – Может, блин, писателем стать?

      Кофе «убежал». Новый заваривать не хотелось. Налив перекипевший, Титкин закурил сигарету… раздался звонок в дверь.

      Сунув сигарету в зубы, Джон вразвалочку идет открывать. На пороге стоит существо смутно и страшно знакомое. Сердце Джона, почему-то, гулко бахает, затихает, а нога дергается, как после сильного удара в голову.

      Лицо гостя по-приятельски улыбчиво. Он вытаскивает изо рта Джона сигарету, затягивается, спрашивает:

      – Давно проснулся?

      Титкин с грохотом захлопывает дверь, приваливается спиной и, сердце снова застучало. Мысли путаются… жутковато.

      – Я извиняюсь, – снаружи голос, – слесаря вызывали? … Ладно, б…, в другой раз зайду.

      Слышны удаляющиеся шаги. Джон рывком распахивает дверь – никого. На автопилоте идет на кухню, глотком кофе и, в эту секунду дергается отверстие.

      Но не потому, что Джон испугался. Просто он всегда делал это после утреннего глотка кофе.

      Исполнив утренний подмыв и легкий брив, мысли Титкина несколько устаканиваются. «…Стоп. Я ведь действительно вызывал слесаря. Чего я задергался? Ну, похож слесарь на того…из сна…». Удивительная черта характера Джона гласила: не дергайся раньше времени. Когда придет, тогда и дергайся… Получалось не всегда.

      Вообще-то, он собирается жениться. По стечению обстоятельств, с родителями невесты не знаком, а посему, сегодня должен состояться обед в доме его будущей супруги.

      С видом истинного джентльмена, Джон сидит за столом вместе с большой, добропорядочной семьёй Линды. Все замечательно! Только бабка невесты вперилась в него взглядом и застыла. Дыру сверлила, пытаясь нагнать дозу несогласия. Высохшая, чуть ли ни одни зрачки с ушами из-под стола сверкают.

      «Намыли её всей семьей, прическу сделали как у попугая.» – думает Джон и кушает громко – привычка.

      Старуха смотрит, а он читает её мысли: «Джентльмен не ведет себя за столом подобным образом».

      Однако, Джон чувствует себя еще более раскованно. Он не стесняется. Ест все, что ему подкладывают, а стол, между прочим, ломится от блюд.

      Сытно в доме известного адвоката.

      Титкин смотрит в глаза бабки и мысленно перегавкивается с ней: «Старая клюшка. Как пить дать, чистила кастрюли еще при дворе Лизы Первой. Так…зачем же я жрал зеленый горошек? Старуха сбила с толку. Мне нельзя есть зеленый горох! Это западня…странная семейка…»