Под уральским небом. Тамара Москалёва

то замирали, то брызгами выплёскивались из-под рук. Надя, прикрыв ладонью лицо, слушала дивную мелодию… Но вот музыка стихла… Василий Николаевич снова опустил руки на колени…

      – Чьё это произведение? – после минутной паузы спросила Надя.

      – Вам понравилось?..

      – Очень… просто нет слов… Кто автор?

      – Я…

      – Вы?..

      – Да… Это – вальс. Я посвятил его… Вам, Надя…

      – Василий Николаевич… надо же… так приятно. Вы же – настоящий композитор! Спасибо… тронута…

* * *

      По чистым весенним бульварам гулял нарядный люд.

      Задорно перезванивались трамваи. Из зелёных городских клумб выглядывали анютины глазки, кивали шляпками ромашки. Обычно разговорчивый, Василий Николаевич был молчалив.

      Вот и место расставания. Сейчас попрощаются и разойдутся по своим делам.

      – А что, Наденька, махнём в ресторан? – вдруг предложил Василий Николаевич, но тут же испугался, боясь отказа.

      – А почему бы и нет! – быстро ответила девушка, словно ждала приглашения.

      Они пили лёгкое вино, смеялись, слушали музыку.

      Василий Николаевич чуть охмелел.

      – Потанцуем?

      – Конечно!

      Он нежно привлёк Надю, обнял, горячо зашептал:

      «Не уходи из сна моего

      Теперь, когда ты, наконец-то, рядом

      Улыбкой и сердцем, теплом и взглядом,

      Мне мало, мне мало уже всего!

      Не уходи из сна моего!»

      – Асадов? – угадала Надежда.

      – Асадов…

      Они медленно шли по набережной. Было ещё светло. Солнце жарким караваем повисло над речкой. Сквозной ветер трепал волосы. Василий Николаевич о чём-то думал. Отвечал невпопад. Неожиданно остановился. Взял Надину руку, прижал к своим губам.

      – Наденька… я… я люблю Вас, – тихо, чуть не плача, признался он.

      Надежда опешила: «Вот нич-чего себе, Василий Николаевич… огорошил!..» Такого признания она почему-то никак не ожидала. Разве может человек, ни разу не видевший её… полюбить?

      – Что делать?.. – спросил нерешительно Василий Николаевич. – Люблю давно… как только услышал Ваш приятный, душевный голос. Наши прогулки, беседы… Вы – добрая, умная… Вы понимаете меня. Вас нет, я скучаю. Не могу без Вас… – Помолчав, повторил: – Скажите, что мне делать… Надя?

      Перед Надеждой стоял, опустив голову, уже не романтически-загадочный красавец-музыкант, а жалкий слепой человек с блуждающей улыбкой и покорно ожидал ответа, как милостыню. Женщина видела, что Василий Николаевич не шутит. Знала и то, что она испытывает к нему лишь сострадание с того момента, когда увидела его тросточку. «Господи, «что делать?..» хм… ничего! – Надежда сморщилась, пожала плечами, – какая… любовь, о чём он?» Вдруг встал перед глазами случай с мальчишкой-велосипедистом. Надежда вспомнила, как однажды Василий Николаевич пришёл покарябанный, с кровоподтёками и ссадинами на лице. Виновато объяснил: «Водитель-сосед у подъезда оставил грузовик с арматурными прутьями. Я и наткнулся…»

      «Ну