Под уральским небом. Тамара Москалёва

Щас, не нервничай попусту, гуляй с парнишкой, грудью корми – для него это наиперьвое лекарство.

      После беспокойной ночи, малыш уснул. А за окном буянили небесные силы. В утренней синеве искрило. Владыко-ветер, ругаясь, косматил молоденькую рябину, хлестал стенку халупы оторванной ставней. Дождь-сатана в неистовой пляске бился о тёмное стекло. Раскатами хохотал гром. Избень жалобно трещала, осыпаясь штукатуркой. Жутко. Родственники на работе. Дом, словно вымер.

      Мариша лежала в темноте. Не спалось. Но вот непогода утихла, изредка напоминая о себе слабыми вспышками молний… Женщина включила ночник, открыла томик Асадова. Совсем недавно его читал Николай:

      «Всё равно я приду. Ты слышишь?

      Добреду, доползу… дойду!»

      Из книжки выпала засохшая роза. У Марины сжалось сердце: «доползу», – слёзы затуманили глаза. Неожиданно бодро вякнул малец – напомнил: пора «столоваться». Мариша прибавила свет.

      Дядька Сидор пришёл с дежурства и, не мигая, застыл у приоткрытой Марининой двери. Женщина расстегнула кофту. Из плена выкатилась пышная грудь. На коричневом соске повисла белая капля… Мать, агукая, взяла сына на колени. Ребёнок стал судорожно пихать упругую грудь большим голодным ртом. Тугой струёй брызнуло молоко, омывая лицо младенца. Кормящая вправила сочный бутон в рот малыша. Тот жадно ухватил. Прижался, засопел. Марина обтёрла сынишку, нежно поцеловала. Дед-Сидор, сглотнув слюну, на цыпочках удалился.

      Обычно малоразговорчивый по трезвости он как-то заметил жене-Агафье:

      – Сдобная да гладкая Маринка-то стала… ишь, как выправилась…

* * *

      Вечер. Домашние – на смене. Шебуршат ветки за ставнями. После очередного кормления Марина уложила ребёнка и, приглушив лампу, легла сама. Провалилась в сон в ту же минуту…

      И видится ей, будто страшный зверь шумно кряхтит и шарит у неё за пазухой, сильными лапами пытается раздвинуть её коленки. Горячее чудище сдавливает… – нечем дышать… Она задыхается!

      Сон моментально слетел! Марина вскрикнула, резко оттолкнула пришельца. Вскочила, бестолково моргая. Боже, что это?! Кто?! – Перед ней с расстёгнутой ширинкой грозной махиной восстоял босой и голый до портков Сидор. По бычьей шее густо стекал пот.

      – Ну што… не поймёшь… што?.. – бессвязно просипел он, придерживая кальсоны. – Расплатиться бы надо, – деда била лихорадка. – А то я смотрю: ты го-ордая такая!.. на старика и смотреть… не хочешь…

      – За… ч-что… расплачиваться?.. – Белая как стена Мариша торопливо перебирала пуговички кофты, не попадая в петли.

      – А, поди, сама не знаешь?.. – Дядька ухмыльнулся и неожиданно крепко обхватил Марину, алчно ловя её губы. – Чай… нне дар-ром… у мменя… околачиваешься… с огрызком-то своим… – Он резко швырнул женщину на койку и жарким холодцом навалился на неё. Женщина охнула. Койка надсадно заскрипела. Огромной пятернёй мужик стиснул хрупкие ладони, другой стал отчаянно раздирать плотную юбку.

      – Вы что? – глухо завопила под стариком Марина, – в-вы что-о!

      Она