Камень небес. Валерий Дмитриевский

чувствовал, что этот Гриша Волович скоро займёт его место. Сделать ничего было нельзя. Гриша общался с ним вежливо, но никогда не спрашивал совета и не выказывал неловкости, что все обсуждения вопросов, находящихся в компетенции главного геолога, ведутся за его спиной. И Проценко понял, что ему на смену приходит холодный и расчётливый карьерист. Жаль было отдавать в чужие руки дело, в которое вложил столько сил и нервов, а ещё угнетало сознание того, что некому будет заступаться за геологов перед нынешним руководством. Морозкина нет, а его хоть и вряд ли уволят, но разжалуют. Найдут за что – хотя бы за то, что пенсионер. Смутное время. Время хищников…)

      Виток заправил бензопилу, заменил цепь и подошёл к очередной берёзе. Брызнули тёплые белые опилки, и через минуту она упала на снег. Виток свалил ещё пару деревьев, обрубил ветки и вершинник, стащил их в кучи, потом повернул шинку и стал распиливать стволы на кругляки… Сам крутись, говорит Проценко. Чтобы крутиться, надо деньги иметь. Всё придётся добывать самому: доски, гвозди, цемент, краску… да много чего. Мишка, правда, обещал: «Лес на участке свалите – распустим на доски на нашей пилораме». Но этого мало будет, деловых лиственниц всего с десяток, а из берёзы досок не напилишь. На всё деньги нужны, деньги. А на геологию сейчас денег из центра мало дают, да ещё часть из них Мишка и его камарилья под себя осваивают. Это просто, оказывается, можно делать, Пётр просветил: «Допустим, надо купить для бульдозера какую-нибудь запчасть. Посылают снабженца на завод, а тот договаривается там: вы цену пропишете не пять, скажем, тысяч, сколько она стоит, а семь. Мы их заплатим, вы возвратите нам тысячу, а другую себе оставите… Это называется откат. По документам всё в ажуре, а начальство из воздуха деньги куёт».

      Где бы так научиться… Виток чувствовал и досаду на нынешние порядки, и бессилие что-то изменить, и от этого становилось ещё досаднее. Ведь были же времена: зарплату ему перечисляли на книжку, всё честь по чести: оклад, помноженный на северный коэффициент, минус налоги плюс полевое довольствие. Ещё и высокогорные иногда начисляли. Он приезжал в посёлок и шёл в сберкассу снять сотню-две, иногда и больше – себе на житьё, матери отправить, да частенько Пётр просил взаймы: то на мотоцикл не хватало, то сыну на магнитофон («Ничего не понимаю, куда она деньги девает. Вроде ни на что серьёзное не тратились, а снова приходится в долги залезать…»). Кроме Петра приходили и другие заниматели. Виток никому не отказывал – много ли ему для себя надо, тем более что на участке тратиться не на что: за питание в бухгалтерии удерживают, а спецодежда выдаётся даром.

      Виток и заметить не успел, когда рубли совершенно обесценились, – произошло это как-то очень быстро. И тяжёлый некогда якорь, вокруг которого мыслилось многолетнее благополучие, перестал держать, а кораблик утащило в океан, где его во все стороны швыряло и кренило… Когда Мишка зарплату полностью выдавал, уже и не вспомнить. Всё авансами кормит, еле на еду хватает. Да ещё такую штуку придумал: привёз из города мини-пекарню,