Камень небес. Валерий Дмитриевский

мне бояться… Хотя ты прав, наверное, – начал побаиваться. Он теперь вроде князя над нами. Нечем его прижимать. Это раньше я мог с ним бодаться. Мог добиваться чего-то. Да он как лицо выборное не особо и чванился. А теперь всё не так. Ты вот по горам шлялся, отстал от жизни-то. Всё не так…

      Дваждыкентий посмотрел в окно, постучал ногтями и продолжил:

      – Они же где лаской, где смазкой выкупали ваучеры эти, особенно у рабочих. Никто же не понимал, что это такое… А они такую штуку проворачивали: бюджетные деньги из банка сразу не забирали, а по месяцу и больше на счету держали. Как проценты хорошие набегут – они деньги снимают, авансы небольшие выплачивают, а проценты себе на карман. Вот на них и выкупали. Больше ваучеров – больше акций. И теперь – как они хотят, так и решают.

      – А Проценко?

      – А что Проценко… Они его и так-то еле терпят. Со скрежетом зубовным. Но не провести главного геолога в совет директоров у них бы не получилось. Да только что он один может…

      – А ты всё знал и молчал? – осведомился Виток.

      – Да не молчал я! С Петром твоим да с тем же Проценко кумекали, как это всё поворачивается не в ту степь. Но не могли же мы уговаривать каждого не продавать им ваучеры. Когда дома кушать нечего, а тебе за какую-то бумажку предлагают чуть ли не месячную получку, как не согласишься… А что насчёт денег – так мы не ревизионная комиссия, не имели никаких прав проверять, когда они приходят и куда уходят. Потом уж разузнали, что эта шайка ренту через банк себе накручивает… А всё равно ничего незаконного в этом нет. Не придумали ещё у нас таких законов.

      Морозкин встал из-за стола и пошёл к шкафу. Виток так и стоял на месте, теребя в пальцах своё заявление.

      – Иди к шефу. Иди, – роясь на полках, сказал Дваждыкентий. – Вы же с ним когда-то в одной партии работали. Не откажет. А мой век кончился… – Он повернул голову. – Придётся на пенсию уходить. Обратно в маркшейдера он меня не возьмёт, да я и сам многое подзабыл. А на всякие синекуры нужных людей будет пристраивать.

      – Какие ещё… синие куры? – попытался пошутить Виток. Но профбосс не улыбнулся.

      – Ладно, Виток. Иди. Твоё дело правое. Я бы тебе без разговоров первому квартиру присудил. Заработал. Но сам видишь…

      Сгорбленная спина Дваждыкентия выражала такую обречённость, что Виток поджал губы и поспешно вышел.

      Проходя мимо приёмной, Виток подумал, что, если взял козла за рога, надо тащить до упора.

      – У себя? – спросил он раскрашенную девицу, которая недавно появилась здесь вместо прежней секретарши, Любови Ивановны.

      – Михаил Алексеевич занят, – не глядя на посетителя, процедила та, листая журнал «Бурда».

      Виток быстро, чтобы девица не успела помешать, подошёл к двери и открыл её. Мигулин сидел у торца длинного стола в чёрном кожаном кресле с высокой спинкой, рядом облокотился Сипягин. Они о чём-то говорили, но, услышав запоздалый писк секретутки, повернули головы к двери.

      – Заходи, – пригласил шеф. – Давай только быстро. Что у тебя?

      – У меня заявление. На квартиру. Сам