Охота на волков. Валерий Поволяев

между двумя вкопанными в землю столбиками ограды, довольно отметил: – Один – ноль».

      Парк, в котором находился пивной павильон, парком назвать было нельзя – облезлый, редкий, с выкорчеванными деревьями, он был стар, как стар сам город Краснодар: лет сто пятьдесят назад какой-то доброхот-помещик, любящий землю, не терпящий пустых мест на ней, мусора и выжженных плешин, посадил эти деревья рядом со своим домом, растил и холил их, потом умер, следом за хозяином умер и дом – превратился в хлам, вскоре исчезли даже следы его… А вот деревья остались, живут до сих пор.

      Этот парк немного бы почистить, обновить, подсадить свежие деревья – и он еще лет сто пятьдесят будет радовать людей…

      Сейчас же от него веяло грустью, горечью увядания, еще чем-то, чему Пыхтин и названия не знал.

      Дорожки бывшей помещичьей усадьбы были посыпаны рыжим песком – чья-то добрая душа хоть за этим-то следила, – песок вкусно хрустел под ногами, старые некрашеные скамейки были пусты – час влюбленных еще не наступил, на одной из них сидел, бессмысленно уставившись тусклыми глазами в пространство, нечесаный и небритый бомж, вяло шевелил ртом. Увидев Пыхтина, призывно протянул к нему руку, но ничего не сказал.

      «У бомжа – глюки, – понял Пыхтин, – мираж перед глазами. Он думает, что ему сейчас принесут шампанского, а шампанского ему не принесут».

      Чем ближе подходил он к пивному шалману, тем больше попадалось на глаза народа – встретились двое рабочих, удравших со смены прямо в спецовках, покинули цех, чтобы погасить «пламень, сжигающий колосники», руки у них тряслись, из нагрудных карманов спецовок торчали складные металлические метры, за рабочими – двое студентов, следом – двое задастых, в добротных кожаных куртках мужичков, – все по двое, словно бы народ приспособился пить пиво только парами; и верное ведь – кроме пищи телесной русскому человеку всегда была нужна пища духовная, хороший разговор у стоячего одноногого столика.

      – Привет, тетя Валя! – крикнул Пыхтин бровастой бабке и призывно поднял руку.

      – Привет, родимый! – привычно отозвалась та.

      – Как у нас с пивком? Хорошо? – спросил он, подходя к окошку.

      – С пивком хорошо, без пивка плохо, – хмыкнула бабка, устрашающе пошевелила бровями, они у нее были огромные, с проседью, будто бы выпачканные серой солью, как усы у Сталина, когда они двигались у нее на лице, ездили вверх-вниз, либо влево-вправо, то производили впечатление какое-то разбойное. Но натура у бабки Вали была добрая, услужливая, не терпящая воровства и обмана. Пыхтина она считала своим – Пыхтин бывал здесь несколько раз и запомнился тем, что всегда приносил с собою хорошую рыбу. – Есть раки, – высунувшись из окошка, басовитым шепотом сообщила она. – Правда, мелкие и недешевые, но зато свежие. Еще утром в лимане плавали. И сварены вкусно. Могу устроить десятка два.

      – А я, тетя Валя, как обычно, со своим товаром. – Пыхтин выдернул из свертка крупного, истекающего жиром, толстого от икры