Городские байки. Дмитрий Чепиков

встал:

      – Девушки, с вашего позволения я удалюсь к себе. Наташенька, уложите её поудобней и дайте чаю. Если что, зовите. И подумайте о больнице.

      Когда сосед ушёл, Лариса рассказала Наташе о том, что с ней приключилось. Как обычно, подруга слушала, не перебивая.

      – Лара, монстров не бывает, ты ведь и сама знаешь. Думаю, это всё коньяк. Сколько ты выпила? Кстати, от тебя до сих пор пахнет.

      Наташа была очень практичной и, конечно, предложила самое разумное объяснение.

      – У тебя синяки по всему телу, но ничего больше, никаких необычных царапин или укусов.

      Лариса и сама уже думала, что ей всё почудилось. Окончательно успокоившись, она вскоре уснула. А Наташа, прикрыв дверь в кухню, ещё долго пила чай и рассматривала странный, похожий на зуб, осколок, который она подобрала с пола в ванной, рядом с Ларисой. Она не стала показывать его ни подруге, ни доктору. В конце концов, это мог быть и просто кусочек эмали, отколовшийся от раковины, на которую пришёлся удар тяжёлой насадкой для душа. Так зачем лишний раз пугать людей?

      Мой человек

      Когда я увидела его в первый раз, он возился с ключами у двери. Обычный мужчина с печальными глазами и поникшими плечами. Его руки дрожали, когда он открывал дверь. Я парила в коридоре и наблюдала за ним, как наблюдала за многими другими в этом доме после моей смерти.

      Но с этим человеком что-то было не так.

      Даже я ощутила безысходность, которой от него веяло. Я привычно проплыла за ним в квартиру сквозь дверь, когда он закрыл её за собой.

      В квартире царил беспорядок – не тот обычный, который бывает там, где живут люди, а запущенность, говорящая о безразличии. В раковине громоздилась посуда, на столике у дивана засохли пятна от пролитого кофе, стулья были завалены одеждой. Он поставил коробку у двери и направился прямиком на кухню, открыл холодильник лишь для того, чтобы со вздохом закрыть его снова.

      "Тебе нужно поесть", – сказала я, хотя знала, что он меня не слышит. Никак не удавалось избавиться от привычки разговаривать с живыми, как будто они могли мне ответить. В большинстве случаев я оставалась на несколько дней, а затем уходила, чтобы наблюдать за другими жизнями, другими историями. Но в этот раз что-то заставило меня остаться.

      Каждый день я ждала у двери, когда он вернется домой. "С возвращением", – говорила я, и он проходил прямо сквозь меня. Я сидела за кухонным столом, пока он ел разогретый в микроволновке ужин, и спрашивала его о том, как прошёл день. Иногда он смотрел в мою сторону, сквозь меня, и мне нравилось представлять, что он слушает.

      Из фраз, которые он шептал сам себе, из редких разговоров по телефону я узнала его историю – она была банальна настолько же, насколько удручала: жена ушла к его другу, а он никак не мог это пережить, стал избегать семью и друзей, начались проблемы на работе. "В офисе ужасно, – бормотал он, гоняя еду по тарелке. – Светлана Петровна всё время смотрит на меня как на бездомного щеночка". Я сочувственно кивала, хотя он и не мог меня видеть. "Ну что они все от меня хотят? Пусть уже оставят меня в покое!" –