Дракон на Полставки. Ghenadii Alexei Eni

наступил на дохлую крысу) и тронулся. Навигатор тут же ожил: «Через сто пятьдесят метров поверните направо». Голос был ровным, как гладь застывшего озера, и от этого еще более невыносимым. Я повернул. «Вы совершили ошибку. Перестроение маршрута… При первой возможности выполните разворот».

      Да чтоб твои микросхемы перегорели! Рука сама рванула рычаг коробки передач с такой силой, что пластик жалобно взвыл. Я почувствовал на себе взгляд пассажира – цепкий, оценивающий. Показалось? Нет, он просто извлек из пакета источник вони и начал его пожирать, забрызгивая салон жирными каплями и роняя крошки на обивку сиденья.

      Скрежет собственных зубов отдавался в черепе. Я живо представил, как легким выдохом превращаю этого… субъекта… вместе с его трапезой в горстку теплого пепла и развеиваю по ветру. Но нет. Адаптация. Социум. Тьфу, пропасть.

      В рации что-то зашипело, пробиваясь сквозь помехи, и незнакомый женский голос – живой, чуть усталый, но с искорками смеха – произнес: «Борт семь-три-четыре, как слышимость? Геннадий Петрович, это вы? На связи Лиля, ваш диспетчер. Прием».

      Я нажал кнопку на тангенте, стараясь придать голосу максимум человеческой угрюмости. «Слышу».

      «Ага, вижу на карте, замигал. Первый рейс? Ну, с почином! Ни ямы, ни гаишника! Если что – я на связи. Лиля». Голос был… неожиданно теплым. В нем слышался шум города, усталость долгой смены, но и что-то еще – любопытство? Сочувствие? Это сбивало с толку.

      Лиля. Еще одна переменная в уравнении этого абсурда.

      Пассажир доел, вытер жирные пальцы о штаны, потом о сиденье, и велел остановиться «у той пивнухи». Швырнул на переднее сиденье несколько мятых, липких купюр и вывалился из машины, не попрощавшись.

      Когда он скрылся, я с размаху ударил ладонью по рулю. Машина содрогнулась. Внутри меня что-то вспыхнуло и тут же погасло – не пламя, лишь бессильная, едкая злоба. На экране смартфона высветилось уведомление: «+150 рублей».

      Сто пятьдесят… бумажек. Цена десяти минут унижения, вони и борьбы с желанием совершить акт геноцида в отдельно взятом автомобиле.

      Я откинулся на спинку сиденья, глядя на серые коробки домов, на мельтешащих внизу людишек, на свинцовое небо, подернутое дымкой выхлопных газов. И впервые за бесчисленные эоны ощутил нечто новое, незнакомое – не ярость, не гордыню, не скуку, а тупую, вязкую, безысходную… усталость. Усталость души, пахнущую дешевым пластиком и пережаренным луком.

      Да, Гена. Движение начато. Куда кривая вывезет?

      Глава 3: Пассажиры как форма изощренной пытки

      Смена разворачивалась, как свиток с дурными предзнаменованиями. Заказы падали в приложение с настойчивостью града, и каждый новый клиент был мазком на холсте вселенского абсурда, вызывая во мне гамму чувств от тихого омерзения до желания прожечь дыру в пространстве-времени и сбежать обратно в свою уютную, пустую пещеру.

      Сначала была стайка хихикающих нимфеток-студенток, пахнущих сладкими духами, алкоголем и юношеским максимализмом. Они орали песни какой-то