Нескучный винегрет. сборник иронических рассказов. Нэлли Стрежнева

на площадке первого этажа, аккурат у дверей композитора, блеснула золотыми коронками и закусила пухлые губы, – Так люблю пианинную музыку, вот прямо… ух как люблю. Хоть бы разок в живую послушать, а то все по радио, да по телевизору.

      Лев Натаныч едва не повелся на ее неожиданные откровения и уже открыл было рот, что бы пригласить на ночное прослушивание, как вдруг опомнился и треснув себя ладонью по лбу, зачастил: Ох… мне же на работу пора. Сколько времени?

      – Так трех еще нет.

      – Ойёеё, чуть не опоздал. Чуть не опоздал… – состроив из себя дико озабоченного и занятого, Блинов выдернул руку из влажных пальцев женщины, с причитаниями бросился вон из подъезда.

      – Тапочки переобуйте! – крикнула вдогонку Агния Мехтиевна, но Лев Натаныч уже несся куда глаза глядят, на всякий случай избегая освещенных участков двора.

      Прижавшись к холодной кирпичной стене овощного ларька пристроенного к торцу дома, он шумно выдохнул и похлопал себя по щекам, чтобы удостовериться в реальности происходящего. Вот жил человек спокойно, поживал и нате, нашел себе приключения на пятую точку. Он осмотрелся по сторонам и устроившись на стопке ящиков, решил выждать какое то время, прежде чем вернуться домой. Тонкая рубаха совершенно не защищала от прохладного ночного воздуха, а тут еще, как назло, заморосил мелкий, противный дождь. Лев Натаныч вжав голову в плечи, коротал время раскачиваясь на ящиках, тихонько напевая себе под нос. И вдруг, чистейшее, бархатное сопрано, как молодая виноградная лоза переплеталась с его напевами. Он вздрогнул, соскочил на землю и пытаясь на слух определить откуда звучит голос, стал неслышно пробираться вдоль стены заваленной старыми картонными коробками и другим ненужным хламом.

      – Барышня… Ау… Где же вы? Выходите, не бойтесь. Мы с вам знакомы. Это же я, композитор, под чьим балконом вам угораздило поселиться. Помните? Ммммммааа-ааа… Ммммммааа-а-а… Ну? Узнали?

      Он обернулся на шум за своей спиной и увидев стоящую у груды ящиков девушку, бросился с к ней с такой резвостью, словно она расправив крылья, готовилась упорхнуть в небо.

      – Идём-те… Идёмте со мной. Ох, божечки, а руки какие ледяные. Вы замерзли?

      Не смотря на то, что девушка за время пути и не издала ни звука, Блинов подходя к своему подъезду, на всякий случай приложил палец к губам, призывая ее к полной тишине. И лишь когда они оказались в его маленькой, тесной прихожей, а за их спинами захлопнулась дверь, Лев Натаныч позволил себе выдохнуть.

      – Вас как зовут? – рассматривая прозрачную, как приведение гостью, спросил он.

      Она пожала плечами и уставилась на композитора огромными, бесцветными глазами.

      – Я буду звать вас Музой! Не против?

      Девушка чуть заметно улыбнулась и кивнула головой. Воодушевленный ее согласием, он энергично потер руки и потащил ее в сторону ванной комнаты.

      – Вот тут хозяйственное мыло, хотя нет… -согнувшись в три погибели, он засунул руку под