Два пути к смыслу. Логотерапия и Таро. В В. Сударенков

способен испортить себе настроение вопросом «А что, если всё бессмысленно?»? Животные едят, спят, размножаются, не мучаясь экзистенциальными кризисами. Пингвины не лежат ночью в гнезде, размышляя: «А ту ли самку я выбрал?». Но мы – другое дело. Наша голова как вечный строительный объект, где вместо кирпичей – вопросы. И именно эта способность к саморефлексии делает нас людьми. Не ДНК, не прямохождение, а умение сомневаться, анализировать и, как ни парадоксально, страдать от собственных мыслей.

      Возьмем банальный пример: неудачное свидание. Вы возвращаетесь домой и прокручиваете в голове каждую фразу: «Стоило говорить про котиков? Может, он подумал, что я инфантильная? А вдруг я показалась скучной?». Это не паранойя, это рефлексия. Механизм, который превращает опыт в урок. Без него не было бы искусства – ведь картины рождаются из попыток выразить внутренний мир, – не было бы психотерапии, науки, даже мемов. Всё начинается с простого «почему?». Но здесь же кроется ловушка: слишком глубокое погружение в себя превращает жизнь в бесконечный сериал «Всё могло быть иначе», где вы и режиссер, и критик, и несчастный зритель.

      Эмоции – это еще одна наша «суперсила». Только человек может плакать над смертью вымышленного персонажа, зная, что актер жив и здоров. Или испытывать ярость из-за комментария незнакомца в соцсетях. Эмоции делают нас уязвимыми, но именно они связывают нас с другими. Вспомните, как вы смеялись над глупым видео, которое прислал друг. В этот момент вы были синхронизированы – не через логику, а через общее чувство. Ученые до сих пор спорят, зачем нам нужны слезы. Может, это способ сказать: «Эй, я живой!». Или сигнал: «Мне плохо, помогите». В любом случае, эмоции – это язык, который не требует перевода.

      Но человек не только интроверт, копающийся в себе, или эмоциональный реактор. Мы еще и стадные существа. Только наше стадо устроено сложнее, чем у шимпанзе. Мы создаем семьи, дружим десятилетиями, собираемся на онлайн-игры и корпоративы. Социальность – это не слабость, а эволюционный козырь. Без нее не было бы культуры, технологий, даже TikTok. Но здесь парадокс: чем больше мы «подключены» через соцсети, тем чаще чувствуем одиночество. Лайки заменяют разговоры, эмодзи – живые объятия. Мы жаждем близости, но боимся показаться навязчивыми. Как тот друг, который пишет «Как дела?», а потом добавляет «Просто проверяю» – чтобы не выглядеть слишком заинтересованным.

      Язык – это наш секретный инструмент. Словами можно ранить («Мы просто друзья»), вдохновить («Ты справишься!»), сохранить память. Благодаря языку ваша бабушка передает вам рецепт борща через поколения, а мемы становятся культурным кодом целого поколения. Даже дети чувствуют силу слов: они учатся ругаться раньше, чем читать. Потому что ругательство – это власть нарушить табу, проверить границы. Но язык одновременно является ловушкой. Мы верим, что «утренняя звезда» и «вечерняя звезда» – это разные сущности, хотя это одна и та же Венера. Называя провал на экзамене «катастрофой», мы превращаем его в конец света. Но стоит переименовать в «урок» – и мир уже не рушится.

      Творчество – еще одна черта, которая отличает нас от животных. От наскальных рисунков до нейросетей – мы превращаем идеи в реальность. Ваш каракули на совещании это не прокрастинация, а творческий порыв. Возможно, так рождается будущий шедевр. Но ирония в том, что чем больше технологий, тем ценнее сделанное руками. Вязаные шарфы, открытки, нарисованные от руки, – это бунт против цифровой эры. Мы хотим осязать смысл, а не скроллить его.

      Мораль – наш встроенный компас. Только человек может мучиться угрызениями совести, съев последнюю конфету, или вернуть найденный кошелек, хотя мог бы оставить себе. Это не страх наказания, просто внутренний голос говорит: «Так правильно». Но компас иногда сбивается. Мы оправдываем подлость словами «все так делают» или молчим, когда надо заступиться. Но даже это – доказательство нашей человечности. Потому что только мы способны спрашивать: «А что есть добро?».

      Итак, что же делает нас людьми? Не ДНК, не прямохождение, а этот коктейль из саморефлексии, эмоций, социальности, языка, творчества и морали. Мы – существа, которые умеют мечтать, сомневаться и спрашивать «зачем?». Но тут возникает новый вопрос: как найти смысл в мире, где всё движется со скоростью TikTok, а правду подменяют фейками?

      Философы веками ломали копья вокруг понятия смысла. Сартр и Камю называли жизнь абсурдом, но призывали бунтовать – создавать свой смысл, даже если вселенная равнодушна. Представьте офисного работника, который ненавидит свою работу, но по ночам пишет песни. Абсурд? Да. Но именно этот конфликт заставляет его жить. Франкл, переживший концлагерь, говорил иначе: смысл можно найти даже в страдании. Те, кто верил, что должен выжить ради детей, держались дольше. Это не призыв к мазохизму, а напоминание: боль можно превратить в топливо.

      Гуссерль предлагал упростить: смысл – это то, на что вы направляете внимание. Смотрите на звезды – и они станут вашей историей. Ведите дневник благодарности – и маленькие радости сложатся в мозаику. Но как это работает в реальности? Допустим, вы провалили экзамен. Назовите это «катастрофой» – и погрузитесь