Выбор твой. – - -

шутить. А в случае новых людей, сразу же сообщу ему. А он со своей стороны обеспечит меня карманными деньгами. Из-за этого, в выходные, когда его мучало похмелье и он не мог встать с кровати, он отправлял меня погулять по селу и посмотреть, что твориться вокруг. Я прилежно таскалась на улицу, но там ничего интересного никогда не происходило. Что может случиться интересного в небольшом поселке? Самое интересное, как чья-то свинья опоросилась прямо на центральной улице. Кто-то потерял снова кредитную карту. Или новость о том, что в очередной раз какой-то урод рисует на женском сушащемся на веревке белье шариковой ручкой член и яйца. Такие новости.

      Постепенно мне стало ясно, что он избегает людей не просто так и больше всего его интересуют не любые люди, а военные. Люди похожие на военнослужащих, с хорошей выправкой, твердым взглядом, или даже колючим и чужим. Его паранойя и его жуткий рванный голос, будто зараза инфицировали и меня. Через некоторое время, мне начали сниться ужасы и кошмары о людях, что могли бы приехать в наш поселок. Они приходили во снах в уродливых обличиях, покалеченные войной, в шрамах, на костылях, безногие и безрукие и неизменно с жуткими физиономиями, а порой и вовсе в облике чудовищ.

      Со временем я перестала бояться отца. Он был рядом и не так страшен, как неизвестные бравые люди, что могли принести в наш сонный и спокойный мир тревоги и неприятности. Да, он много пил, так много, что бывали вечера, когда ноги не держали его, а он начинал разговаривать сам с собой. Он грозился на тюрском. Тюркестах соседнее государство, граничащее с нашим, не отличалось спокойной жизнью, но там не часто происходили военные конфликты. Иногда его иностранная речь мешалась с нашей и тогда в зале разносились страшные, трехэтажные маты, перемешанные с проклятиями и жесткими угрозами в адрес кого-то. Он ругался во всю глотку, не обращая ни на кого внимания, а я поражалось витиеватости его речи.

      Глава 1-2

      Как любому алкашу, ему требовалась иногда компания. И те люди, что останавливались у нас становились его заложниками. Он вламывался в их номера и приглашал к столу, заставляя брать граненные стаканы и пить с ним. Дрожа от страха эти люди, пили с ним, а затем они начинали дрожать от его рассказов о войне и ее ужасах.

      Он заставлял их кричать «За Победу»!, снова и снова, пока не оставался довольным и весь наш домик содрогался и трясся от хоровых воплей. Они старались перекричать друг друга, и отец от их криков становился совершенно необузданно воинственным.

      Он приходил в ярость, если кто-то смел не выполнять его команд и пытался проявить свою волю. Тогда он свирепел, начинал вопить и выгонял наших постояльцев в чем они были на улицу, выкидывая их вещи и дорожные сумки следом, невзирая на любую погоду.

      Он требовал от них беспрекословного подчинения, и если кто-то был не внимателен или падал от алкогольной дозы под стол, тогда он называл его «слабаком» и никого не выпускал из зала, пока несчастные люди не выпьют предназначенное павшему.

      Уйти спать все могли, только когда он сам решал,