Дорога, которой нет в расписании. Михаил Колесников

к нарядчику.

      Глава 23 Депо разбитых надежд

      Как и следовало ожидать, нарядчица была тоже не в восторге от моего появления. Посовещавшись с водителем, она только охала, не зная, что со мной делать.

      Вообще, мне было странно наблюдать, как в такой огромной организации, точнее, в отдельных её подразделениях, решения принимались на уровне обычных водителей и никто совершенно не заботился о своих бригадах.

      В итоге меня определили на снабжение локомотивов водой и песком. Это была единственная работа, на которую я мог самостоятельно приезжать и уезжать на автобусе утром и вечером.

      Все мои ожидания – что я начну практиковаться на локомотиве, изучать динамику, применять знания в реальном времени – уткнулись в обычную рутину.

      Каждый день я видел лишь кран для подачи воды в локомотив и люк, куда засыпали песок. Воду использовали для охлаждения дизеля, а песок – для улучшения сцепления колёсных пар во время пробуксовки.

      Об этом я узнал от слесарей и перегонщиков, которые доставляли локомотивы в депо, а затем наблюдали, как их ремонтируют.

      На учёбе нам постоянно твердили, что профессия машиниста значима, что железная дорога – наша кормилица. Нас убеждали, что мы будем ходить с полными карманами денег и ни в чём не не будем нуждаться.

      Но уже с первых дней я увидел перед собой совершенно другую картину: вечно уставшие слесари, еле сводящие концы с концами, мечтающие лишь о конце смены, чтобы выпить где-нибудь за депо, и машинистов, которые постоянно жаловались на низкие зарплаты, несправедливость начальства и свою несчастную судьбу.

      – Парень, ты ещё не знаешь, куда попал. Беги отсюда! Здесь нет ни денег, ни свободы, – часто они говорили мне.

      Во время обеда они говорили только о вчерашней пьянке, о рыбалке или плохом начальстве. Я видел людей, которые просто сжирали себя изнутри. В их глазах одновременно читались: гнев, страх и безразличие – и не было ни капли гордости или силы.

      Через два месяца меня всё же перевели в вывозной поезд, который перетаскивал вагоны в черте города. Казалось бы, что это шаг вперёд, но первое, что меня поразило, – машинист Александр.

      Круглолицый, с чуть нагловатым взглядом, он будто застрял в девяностых. Его разговоры всегда сводились к одной, вернее двум темам: разборкам в коллективе и тому, как на железной дороге всё стало плохо.

      – Раньше были времена! И деньги были, и уважение… А сейчас? Копейки да плешь от начальства, – сетовал он.

      Я с интересом наблюдал, как он перевоплощался из образа «крутого реального пацана», державшего под собой кафе, в роль несчастного машиниста, жалующегося на нелёгкую жизнь. Больше всего меня поразило то, что через год его застрелили из автомата прямо на крыльце своего дома. Для нашего посёлка такая смерть была чем-то из американских вестернов про мафию.

      Времена тогда были почти пуританские и даже фильмы про бандитов ещё были редкостью. Не говоря уже о реальной жизни.

      Все разговоры с Александром заканчивались тем, что он говорил:

      – Вот начнёшь сам работать – всё поймёшь.

      Его