Дорога, которой нет в расписании. Михаил Колесников

света. Время тянулось очень медленно.

      Сначала я просто скучал. Рассматривал облупившуюся краску на стене, слушал, как за дверью скрипят стулья, как щелкает переключатель телевизора.

      У меня затекли ноги и казалось, что этой пытке не будет конца. Но сказать об этом означало бы снова привлечь внимание отца и вызвать его недовольство.

      А он и без того был зол.

      – Будешь стоять тут, пока до тебя не дойдёт, – сказал отец, захлопывая за собой дверь.

      Потом я почувствовал, как подступает новая беда – мне захотелось в туалет. Я терпел, сколько мог. Потом еще. И еще. Я боялся сказать об этом отцу.

      Боялся, что он разозлится и я услышу его глухое -"ты что, издеваешься?"

      Мне хотелось разрыдаться, но я упорно загонял слезы внутрь себя. Знал, что у меня нет ни одного родного или даже просто близкого существа, перед которым я мог расплакаться, коли тому нашлась причина.

      И меньше всего мне хотелось проявлять свою слабость перед отцом.

      Потому что, согласно общепринятым правилам, мужчина должен переносить трудности с каменным лицом и стиснув зубы.

      Так говорил мой отец.

      Я собрал в кулак всю свою волю, и крепился. Ведь я все-таки был мужчиной, хотя и маленьким.

      Поэтому я терпел до последнего. А потом просто описался.

      Я до сих пор помню как по моим ногам текла тёплая, почти горячая струйка мочи и чувствую такой стыд, страх и непонимание, словно это случилось вчера.

      В тот момент я чувствовал себя раздавленным, смятым и уничтоженным.

      Когда отец снова зашёл в комнату, на его лице были не удивление, не злость и не презрение – просто недоумение.

      – Почему ты мне ничего не сказал? – спросил он.

      Я молчал. От пережитого у меня горели щеки и не знал, что ему ответить.

      Он не ударил меня, не стал орать, не обозвал. Просто пожал плечами и ушел. Будто ничего и не случилось. А у меня внутри что-то перевернулось и умерло по отношению к отцу.

      Он никогда не был жестоким. Не бил нас, не издевался и не кричал без причины. Ему просто было всё равно. Лишь бы его не трогали.

      Может быть в молодости он был другим.

      Но я узнал отца, когда он уже был взрослым и равнодушным.

      Глава 2. Сигареты

      Прошло несколько лет.

      Я стоял с пацанами за клубом, мы курили. Табачный дым резал глаза, щипал горло, но я не подавал виду. Тут же, за углом, проходил отец. Он шел платить за телефон в местное отделение связи. Увидев меня с сигаретой он не замедлил шаг, лишь бросил через плечо:

      – Дома поговорим.

      Вернувшись домой я ждал мужского разговора или заслуженной взбучки.

      Думал, что отец возьмет меня за плечо, посмотрит в глаза и скажет что-то важное. Может быть даже впервые назовет меня сыном.

      Но он просто сказал матери:

      – Он курит. Я видел его с сигаретой.

      Отец не назвал меня по имени, просто сказал безликое – он.

      Вот и всё. Я не знал, чего ждал от него, но точно не этих слов. Они засели эдаким червячком где-то в моём подсознании, но я решил не придавать этому значения.

      Зато в тот момент я чётко понял, что хочу прожить свою жизнь совершенно иначе. Что мои дети никогда не будут расти рядом с человеком, который живет только по инерции.

      Отец всю жизнь проработал на одном и том же заводе. И, кажется, даже никогда не думал о том, что жизнь можно прожить как-то совсем по-другому.

      Иногда, несмотря на свой юный возраст и полное отсутствие житейского опыты я чувствовал, что имею полное право судить людей.

      В такие моменты отец вызывал не ненависть, а скорее непонимание.

      Это не был бунт против отца, а скорее неприятие своего возможного будущего, в котором я мог бы застрять, так же как и он.

      Я не винил его. Отец был добрым человеком и всегда готов был помочь, когда его об этом просили, и остаётся таким до сих пор.

      Просто сам он редко проявлял инициативу – будто ждал, что его позовут. Мне не хотелось повторить его путь. Это желание стало моим внутренним компасом, указывающим на жизнь, наполненную смыслом и осознанным выбором.

      Глава 3. Поселок и день рождения

      С самого рождения моя собственная жизнь, также как жизни других жителей посёлка была подчинена шаблону и должна была катиться по накатанной колее.

      Если ты умудрился здесь родиться, ходи в школу. Смотри на лесопильный завод за окном, слушай пьяные разговоры взрослых и будь готов повторить их судьбу.

      В нашем поселке любое событие превращалась в застолье. День рождения? Застолье. Кто-то купил машину? Застолье. Выходные? Ну как же без него? Взрослые чокались рюмками, обсуждали одни и те же проблемы, которые не менялись год от года.

      Однажды я увидел объявление в детском саду:

      "Дорогие родители, просьба ограничить распитие алкоголя при детях.