Красный гаолян. Мо Янь

туман, прошла сквозь листья и стебель гаоляна, и метелка упала на землю. Пока пуля с пронзительным свистом летела по воздуху и потом куда-то свалилась, все на миг затаили дыхание. В тумане разлился сладковатый запах пороха. Ван Вэньи запричитал:

      – Командир, остался я без головы… командир…

      Командир Юй бросил отца и зашагал вперед в авангард. Ван Вэньи продолжал стонать. Отец подошел и увидел, что лицо Ван Вэньи приобрело странный вид и по нему стекает темно-синее нечто. Отец протянул руку и дотронулся – жидкость оказалась горячей и липкой. Отец уловил запах – почти такой же, как у ила в реке Мошуйхэ, только резче. Он перебил нежный аромат мяты и сладковатую горечь гаоляна, пробудив в памяти все более навязчивые воспоминания, и, словно бусы, нанизал ил реки Мошуйхэ, чернозем под гаоляном, навеки живое прошлое и неотвратимое настоящее. Порой от всего сущего может исходить запах человеческой крови.

      – Дядя, – сказал отец. – Ты ранен!

      – Доугуань… Ты ведь Доугуань? Посмотри, у дяди голова все еще на месте?

      – Да, на месте, вот только из уха кровь идет.

      Ван Вэньи пощупал ухо, перепачкал всю руку в крови, взвизгнул и рухнул на землю.

      – Командир… я ранен! Я ранен! Ранен!

      Командир Юй вернулся, присел на корточки, схватил Ван Вэньи за горло и, понизив голос, прошипел:

      – Ну-ка умолкни, не то я тебя прикончу!

      Ван Вэньи перестал охать.

      – Куда ранило? – спросил командир Юй.

      – В ухо… – со слезами ответил Ван Вэньи.

      Командир Юй вытащил из-за пазухи белую тряпку, с виду похожую на платок, с треском разорвал пополам и вручил Ван Вэньи.

      – Пока просто приложи. И молча иди. Как доберемся до шоссе, так перевяжем.

      Командир Юй позвал:

      – Доугуань!

      Отец откликнулся, командир Юй взял его за руку и повел за собой. Позади плелся Ван Вэньи, что-то бормоча себе под нос.

      А случилось вот что. Здоровенный немой парень, который шел впереди с граблями на плече, зазевался и упал, винтовка за спиной выстрелила. Немой был давним другом командира Юя, такой же разбойник, с которым они вместе делили лепешки-кулачи[7], у него одна нога была травмирована еще в материнской утробе, поэтому Немой хромал, но ходил очень быстро. Отец его немного побаивался.

      Где-то на рассвете густой туман наконец рассеялся, и в это время командир Юй с отрядом вышли на шоссе Цзяопин. Восьмой лунный месяц в моем родном краю – сезон туманов, возможно, оттого, что в низине очень влажно. Оказавшись на шоссе, отец тут же почувствовал легкость и подвижность во всем теле, ноги стали резвыми и сильными, и он выпустил из рук краешек куртки командира Юя. Ван Вэньи, скуксившись, прижимал белую тряпицу к окровавленному уху. Командир Юй неуклюже наложил повязку, забинтовав заодно и полголовы. Ван Вэньи от боли скрежетал зубами.

      – Вот уж повезло тебе, – сказал

7

Ниже в тексте будет пояснено, что это за лепешки.