Красный гаолян. Мо Янь

ударов пуль, долетавших до насыпи, рождались пузыри желтой пыли.

      Партизаны на склоне вжались в траву и чернозем, не шевелясь. Пулеметная очередь продолжалась три минуты, потом внезапно прекратилась; все пространство вокруг грузовиков было усыпано золотистыми гильзами.

      Командир Юй тихо скомандовал:

      – Не стрелять!

      Японцы молчали. Пороховой дым тонкими струйками плыл вслед за легким ветерком на восток.

      Отец рассказывал мне, что в этой тишине Ван Вэньи, шатаясь, поднялся на насыпь. Он стоял там с дробовиком в руке, широко распахнув глаза и открыв рот, весь его вид выражал страдание. Ван Вэньи громко крикнул: «Жена-а-а-а!», – но не успел ступить и двух шагов, как несколько десятков пуль пробили в его животе огромную сквозную дыру в форме месяца. Пули с ошметками кишок с шумом просвистели над головой командира Юя.

      Ван Вэньи тут же свалился с насыпи и скатился к реке, по другую сторону моста от своей жены. Его сердце еще билось, голова осталась целой и невредимой, а душу пронзило необычное чувство полного понимания.

      Отец поведал мне, что жена родила Ван Вэньи одного за другим трех сыновей. На гаоляновой каше детишки росли пухленькими, толстощекими и очень подвижными. Однажды Ван Вэньи с женой ушли в поле мотыжить гаолян, сыночки остались играть во дворе, а над деревней пролетел со странным жужжанием двукрылый японский самолет. Самолет снес яйцо, которое упало во дворе Ван Вэньи, и все трое сыновей разлетелись на мелкие кусочки, которые попали на конек крыши, зацепились за ветки деревьев, размазались по стенам… Стоило командиру Юю поднять знамя борьбы с японцами, как жена Ван Вэньи привела к нему мужа…

      Командир Юй скрежетал зубами от ярости, не сводя взгляда с Ван Вэньи, голову которого уже наполовину скрывала вода. Он снова тихо прорычал:

      – Не двигайтесь!

      8

      По бабушкиному лицу скакали гаоляновые зернышки, вылетающие из колосков, и одно зернышко попало прямиком между слегка приоткрытыми губами и лежало на белоснежных зубах. Отец смотрел, как ярко-алые губы бабушки постепенно бледнеют, задыхаясь, он звал ее, и слезы в два ручья капали ей на грудь. Под гаоляновым дождем бабушка открыла глаза, они сияли перламутровым блеском. Бабушка сказала:

      – Сыночек… а где твой названый отец…

      – В бою!

      – Он и есть твой родной папа…

      Отец покивал.

      Бабушка попыталась сесть, ее тело дернулось, брызнули две струи крови.

      – Мам, я схожу за ним, – сказал отец.

      Бабушка махнула рукой, потом внезапно села.

      – Доугуань… сыночек… помоги мне… давай вернемся домой… домой…

      Отец встал на колени, чтобы бабушка могла обхватить его за шею, потом с усилием поднялся, потащив за собой бабушку. Кровь на ее груди быстро испачкала голову и шею отца, он внезапно почувствовал, что свежая кровь