Anamnesis. Том 2. Александр Мишкин

часто молотило кулачками в грудь… Впрочем, это уже не подсознание, это сердце.

      Повинуясь этой команде, женщина торопливо выскользнула из спального мешка и, трясясь всем телом, выбралась наружу.

      Смеркалось. На озеро опустился туман, в котором едва различимы были очертания удаляющейся лодки.

      Снаружи страх набросился на неё, будто стая оголодавших комаров. И точно так же укутал всё тело липким шевелящимся пологом.

      – Лёня! – Анюта попыталась крикнуть, но получился лишь какой-то несуразный хрип.

      Она сделала несколько шагов и присела у костра. Протянула к пламени дрожащие руки. Теплее не стало. Зато рядом с огнём окружающие сумерки разом сгустились до почти полной темноты. Отчего стало ещё страшнее.

      Анюта опасливо покосилась в сторону леса. Тот стоял сплошной тёмно – синей стеной. И из-за этой стены кто-то пристально и недобро смотрел на сжавшуюся у костра испуганную женщину.

      – Кто здесь? – прохрипела она, почувствовав на себе этот чужой взгляд.

      Тишина. Даже эхо, такое весёлое днём, теперь увязло в тумане и сумерках. Анюта до рези в глазах всматривалась в лес, но ничего, кроме сгущающегося мрака, не видела.

      Устав, наконец, вглядываться в темноту, женщина опустила глаза. И замерла. На какое-то время даже её необъяснимый страх исчез… Вытесненный другим, вполне даже реальным.

      Совсем рядом с костром лежала канистра. Пламя лениво облизывало её, когда могло дотянуться. А удавалось огню это всё чаще и чаще, потому что поднялся ветер. И канистра лежала в аккурат с подветренной стороны.

      В канистре был бензин. Лёнька специально заправил не только бак их «Лады», но и эту железную посудину: для растопки и для небольшого электрогенератора, который заводился вечером и обеспечивал им необходимый минимум комфорта.

      И вот теперь почти полная канистра бензина валялась рядом с Анютой практически в пламени костра!

      Женщина поспешно выхватила из огня прилично уже нагревшуюся ёмкость и оттащила ко входу в палатку. Подальше от жадных языков пламени.

      За этим нехитрым занятием Анюта и не заметила, как вернулся ЕЁ ужас. Как только женщина разогнулась, поставив канистру у нейлоновой (или из какой там другой синтетики шьют палатки?) стенки, страх хищно вспрыгнул на её плечи. Пригибая, прижимая ледяными своими лапами к земле.

      Невольно застонав, Анюта вползла в палатку и закрыла на «молнию» вход. Будто можно было этим отгородиться от преследующего её ужаса.

      Господи, как холодно-то! Трясясь всем телом и выбивая зубами частую дробь, женщина забралась в спальный мешок. Подумала немного – и застегнула над головой замок.

      Уютно устроившись в тёплой, душной темноте импровизированного кокона, Анюта попыталась унять противную, изрядно уже ей надоевшую дрожь. И на этот раз это почти удалось. Слегка успокоившись, женщина задремала.

      Леонид выдернул со дна очередную раколовку и удовлетворённо хмыкнул: в сетке вяло шевелились, грозно топорща