Инструкция к Распаду. Книга 2: Эхо Распада. Владимир Евгеньевич Лазовик

гул – была вытеснена чем-то совершенно иным.

      Мир раскололся.

      Не физически. А в его восприятии. Его сознание, его точка "здесь и сейчас", перестала быть точкой. Она растянулась, раздвоилась, расслоилась.

      Он все еще стоял в своей комнате. Видел свой стол, Куб под рукой, стены, окно с ночным городом за ним. Это было настоящее. Но одновременно он видел… другое.

      Не четкую картинку будущего. Не структурированный прогноз. А калейдоскоп. Мерцающий, дрожащий, постоянно меняющийся поток образов, звуков, ощущений, относящихся к следующему мгновению.

      Он видел свою руку, все еще лежащую на Кубе, и он видел ее уже отдернутой. Он слышал тишину комнаты, и он слышал свой собственный резкий вздох, который он сделает через долю секунды. Он ощущал холод Куба под пальцами, и он ощущал фантомное покалывание в руке, которое появится после того, как он ее уберет.

      Это не было похоже на просмотр фильма с предпросмотром в углу экрана. Это было похоже на то, как если бы два фильма наложили друг на друга, полупрозрачно, и заставили смотреть оба одновременно, причем второй фильм постоянно менялся, мерцал вариантами.

      Его мозг пытался обработать этот двойной поток. Настоящее. И вероятное ближайшее будущее. Два слоя реальности, наложенные друг на друга.

      Он моргнул – в настоящем. Но одновременно он уже видел, как его веки снова поднимаются – в будущем. Он шагнул назад от стола – в настоящем. Но периферическим зрением (или чем-то иным?) он видел себя все еще стоящим у стола – в одном из вариантов будущего, где он не шагнул.

      Голова взорвалась болью. Не той острой болью от информационной перегрузки, как с Шоном. А другой – тягучей, разрывающей, словно его мозг пытались растянуть в двух направлениях одновременно. Нейроны кричали от перегрузки, неспособные обрабатывать два параллельных, постоянно обновляющихся потока реальности.

      Звуки смешались. Тишина комнаты переплеталась с будущим стуком его собственного сердца, с будущим скрипом кресла, с будущим шумом крови в ушах. Зрение двоилось, троилось, распадалось на пиксели вероятностей. Вот он видит свою комнату, а вот ее контуры уже плывут, меняются, потому что в следующую секунду он повернет голову.

      Он споткнулся, падая на пол. Пол – настоящий. Но он уже видел, как его тело ударяется об пол – в будущем. Ощущение удара пришло одновременно с самим ударом и до него.

      «А-а-а-а!» – крик вырвался из его горла. Не крик страха. А крик перегруженной системы, не способной справиться с поступающим сигналом. Его идеальный, сверхрациональный ум, только что получивший «апгрейд», оказался совершенно не готов к такому способу восприятия. Логика была бессильна перед этим раздвоением реальности.

      Он лежал на полу, скорчившись, зажимая голову руками. Перед глазами мелькали не просто образы, а вероятности. Он видел, как встает. Он видел, как остается лежать. Он видел, как ползет к двери. Он видел, как разбивает лампу. Десятки, сотни вариантов ближайшей секунды накладывались друг на друга и на то,