Игра в прятки. Сергей Владимирович Редькин

было рядом, когда пара наших слуг по моей просьбе отнесла его вниз. Нет, это было безумием, но теперь эта мысль буквально сводила меня с ума. Мне нужно было окончательно всё выяснить.

      Я приехал на вокзал вовремя и дал щедрые чаевые моему равнодушному таксисту. Затем сел в поезд и откинулся на сиденье. Теперь я мог немного подумать.

      – Алекс?

      Я повернул голову и увидел своего старого университетского друга Джеймса Хардинга.

      Его семья была нашими соседями. Хардинги жили в районе, где располагалось наше поместье, задолго до прибытия Иезекиля Монтегью, но с годами они постепенно потеряли большую часть своей земли. Они были богаты землёй, но бедны наличными деньгами, и им приходилось идти на множество компромиссов, чтобы остаться на плаву. Они все ещё владели Винтерсмит Холлом, особняком в стиле барокко, который был построен в конце 1600-х годов, но был в основном непригоден для проживания из-за отсутствия надлежащего обслуживания и финансирования. Семья Джеймса занимала в этом особняке одно крыло и использовала бывшие конюшни для своих нужд столько, сколько я себя помню.

      Наши отцы дружили, пока отец Джеймса не умер семь лет назад, но наши прадеды никогда не были друзьями. Я вспомнил, как отец говорил мне, что, когда я стану главой семьи, я должен буду убедиться, что Хардинги всегда будут желанными гостями в нашем доме.

      Я видел Джеймса и его семью на вечеринках, которые организовывали мои родители, но мы не были особенно близки. Возможно, дружба наших отцов была причиной того, что мы с ним учились в одной школе, а затем и в университете, и это как бы делало нас достаточно близкими, чтобы мы считались друзьями. Джеймс изучал историю, а я – бизнес-дисциплины. После окончания университета мы почти не поддерживали связь, но иногда виделись на разных мероприятиях в городе.

      Я всегда считал его неряшливым ботаником, вечно витающим в облаках. Джеймс был немного ниже меня и не обращал внимания ни на чистоту, ни на опрятность своего гардероба и прически. Я вспомнил, как однажды, когда мы были студентами, я пришел в его комнату в общежитии, чтобы забрать Джеймса на какое-то мероприятие, и был поражен беспорядком, который загромождал его жилое пространство. Он вытащил белую рубашку из-под ботинок, надел ее и был готов к выходу.

      Джеймс начал скрывать свой ничем не примечательный подбородок под темной бородой задолго до того, как это стало модным, и крошки еды застревали в ней, словно маленькие заложники. Его худое тело, которое редко посещало спортзал, никогда не выглядело слишком сексуально для женщин. После смерти отца Джеймс вернулся в родительский дом, чтобы помочь своей властной матери с тем, что осталось от их поместья, которое, насколько я помню, не приносило им много денег. После этого я его почти не видел – до сегодняшнего дня.

      – Сколько лет, сколько зим, – сказал он с улыбкой. – Как, чёрт возьми, поживаешь?

      Я заметил на куртке Джеймса несколько жирных пятен, вероятно, от соуса для бургеров, но мне было неожиданно приятно увидеть его.

      – Джеймс, – произнёс я, – я не видел тебя