Марс. Записки из космоса. Мансур Ладанов

я проснулся, в комнате стало значительно темнее. В окне толком ничего не было видно.

      «Ночь, – покосился я на часы. – 02:43 м.с.16».

      Я потянулся и, безучастно уставившись в потолок, понял – выспался. Полежав пару минут, я встал с кровати и посмотрел в окно. Снаружи, хоть и с трудом, но все же можно было различить летящие песчинки.

      «Еще бушует. Как будто даже сильнее», – не то подумал, не то сказал вслух я.

      Бесцельно пройдясь по комнате взад-вперед, то включая, то выключая свет, умывшись и окончательно проснувшись, я решил прогуляться по базе.

      Мои шаги в красно-черном коридоре прерывали ту настороженную тишину, что властвовала вокруг. Двери, вероятно, вели в такие же комнаты отдыха, как у меня. С потолочных светильников падал бледно-белый, даже слегка голубоватый свет, отражавшийся в глянцевом полу графитового цвета. Полумрак.

      В конце коридора, за разделителем, оказались большие серые двери. Как только я поднес к считывателю карту, полученную от Макса – двери раскрыли главный отсек марсианской базы. Там за одним из компьютеров сидела женщина, а чуть в стороне шваброй мыл пол мужчина.

      – Доброй ночи, – не ожидая здесь кого-то увидеть, разочарованно буркнул я .

      – Доброй, – безучастно ответил мужчина, не отрываясь от своего занятия.

      – А! Ты Рамазан, да? – женщина в таком же синем костюме, как у других работников базы, но со слегка закатанными рукавами, что-то дощелкала на компьютере и, наклеив улыбку, повернулась ко мне. – Привет. Я Таня. Не спится?

      Я посмотрел на уборщика, потом на женщину и перевел взгляд за окно. Здесь улица освещалась прожекторами, а потому было видно, с каким бешенством буря рвет пространство, пытаясь смести все на своем пути. Интересно, что бы она сказала, будь живой?

      Я не ответил на вопрос Тани, а, приложив к стеклу ладони, сочувственно посмотрел на стихию.

      – Там, наверно, громко? – спросил я тихо, представляя, какой рев сейчас стоит за пределами базы.

      В ответ на это, продолжая работать шваброй, уборщик вдруг уныло заговорил стихами:

      «Пока не запаханы все долины,

      Пока все тучи не проткнуты шпилями,

      Я маленькими бурями и штилями

      Ищу сбежавшую природу…»

      – О, Давидыч, не начинай! – взмолилась Татьяна. Такое чувство, что улыбка вообще никогда не сходила с ее лица. У нее были короткие светлые волосы до плеч, карие глаза, и едва заметные морщинки на лбу. Выглядела она максимум на сорок, но на самом деле ей было уже сорок пять.

      – Бурлюк? – спросил я, узнав продекламировал строки.

      Уборщик прекратил мыть пол.

      – Вы узнали? – спросил он с удивлением.

      – Да… Читал кое-что… – ответил я скомкано, желая закончить разговор. Все-таки я шел сюда в надежде, что тут никого. И обсуждать стихи в мои планы не входило.

      – Надо же. Впервые встречаю человека, знающего стихи Николая Бурлюка, – уборщик отложил швабру и представился: – Николай Давидович.

      – Ну тогда вам обязательно знать творчество Бурлюка17, – превозмогая

16

м.с. – марсианских суток. На Марсе сутки почти такие же, как на Земле, чуть больше: 24 часа 37 мин.

17

Поэта Бурлюка также звали Николай Давидович. Это брат известного поэта Давида Бурлюка.